i_0e02284c13ff104d

приходилось отбывать в стенах школы. Мне даже не было скучно, у меня

вообще по отношению к учёбе не возникало никаких эмоций, как не может

вызывать чувств необходимость чистить зубы или утюжить форму. Я ходил на

уроки и делал домашние задания, потому что так повелось, так было нужно

и я к этому привык.

Давным-давно мне нравилось, если мама хвалила меня за пятёрки (впрочем, делала она это крайне редко), и я боялся наказания, неизменно

следовавшего за плохими оценками. И вот наступил момент, когда что-то

сломалось. То ли она потеряла интерес к моей школьной жизни, то ли я

вышел из того возраста, когда наказывают за оценки. А может, перемены, произошедшие в стране и заставившие всех заняться поиском хлеба

насущного, не оставляли ей времени и сил следить за моими успехами

(вернее, неудачами). Если тратишь большую часть своей энергии на то, чтобы дома был суп (хотя бы и без мяса), невозможно ещё и проверять

дневник, где всё равно зияет пустота.

Нет, я не был заброшенным ребёнком. Ни один родитель не расписывается в

дневнике еженедельно, а маму интересовала лишь страница с оценками за

четверть. О том, что пришла пора её проверять, ей напоминали каникулы.

Они перестали быть долгожданными, как в детстве, мало чем отличаясь от

будней. Когда они приближались, мама заводила разговор о том, как дела в

школе. Мне приходилось показывать дневник, где среди троек проглядывали

редкие двойки, мухоморами торчавшие на поляне среди сыроежек.

Последующие несколько дней в нашем доме царила атмосфера скандала.

Казалось, что произошла утечка газа, все знают об этом, но, тем не

менее, не открывают окон, а просто не пользуются электроприборами и не

курят. После работы мама ходила по квартире, что-то бубня про себя. Я

прятался в своей комнате и даже в туалет старался ходить реже, чтобы не

попадаться лишний раз на глаза. Но атмосфера всё больше и больше

насыщалась газом раздражения, так что малейшая искра производила

неминуемый взрыв. Эту искру могло высечь любое моё действие. К примеру, застав меня на кухне наливающим чай, она вдруг начинала кричать: - Чаи он распивает, посмотрите на него! А уроки ты когда будешь делать, дрянь такая? Ты откуда вообще взялся такой ленивый? Ты сколько будешь

издеваться надо мной? Как так можно учиться на одни тройки, я не могу

понять? Ты что идиота из себя строишь? У всех дети как дети, нормально

учатся, а ты один задницей пошевелить не хочешь!

Мама, конечно, не догадывалась, что тройки достаются мне с большим

трудом, ведь ради них всё же приходилось показываться в школе. Но

поскольку она уходила из дому раньше меня, а возвращалась позже, она

понятия не имела, чем я занят целыми днями.

Не знаю, когда именно изменилась моя жизнь. Сначала я стал пропускать

первые и последние уроки. Первые - потому что тяжело просыпался, последние - чтобы избежать нежелательных встреч. Потом я понял, что хотя

мои прогулы и влекут за собой некоторые сложности с оценками, но в целом

ничего катастрофического не происходит. Каждый раз я придумывал причину

- проспал, плохо себя почувствовал, заболел, но справки нет, врача

решили не вызывать. Учителя смотрели сквозь пальцы на мои истории -

наверное, собственный суп был для них важнее, чем моё образование. Если

по какому-то предмету у меня что-то не получалось или урок оказывался

нудным - я пропускал и его. Со временем в этот “чёрный список” вошли все

школьные предметы.

А потом я обнаружил, что пролежал на диване целую неделю и ничего не

случилось. Небо не разверзлось, директор школы не позвонил маме, на моём

лице не проявились признаки дебилизма, и поскольку у меня не было

друзей, меня никто не хватился. Таким образом, я стал посещать ровно то

количество занятий, которое позволяло мне не остаться на второй год, большую часть времени проводя дома.

Этот учебный год начался с того, что нам объявили о грядущем

распределении учеников - школа становилась экспериментальной. На

основании годовых оценок и специальных экзаменов каждого из нас зачислят

в один из классов: литературный, физико-математический и просто класс -

класс “В”. Я понял, что если буду и впредь лежать на диване, то кроме

класса “В” надеяться мне не на что. Это обстоятельство меня не смущало -

какая разница, под какой буквой не ходить в школу. Но тот факт, что мои

мучители останутся рядом со мной, заставлял задуматься. Ни в один из

классов “с уклоном” они не попадут - в этом я не сомневался, зато у меня

появился шанс оторваться от них.

Хотя до распределения оставалось два года, я стал чаще ходить в школу.

Сначала с ленцой, нехотя ломая устоявшийся ритм, а потом всё больше

втягиваясь в процесс. Учиться было несложно, даже если учесть, что я

много пропустил. Приходилось снова исписывать тетради, читать учебники, а чаще всего просто присутствовать на уроках. Так или иначе, через

несколько месяцев я из троечника с натягом (натяг выдавался за хорошее

поведение) перешёл в разряд если не отличников, то крепких хорошистов.

Случались, правда, дни и даже недели, когда мне казалось - всё зря, и не

важно, в каком классе я буду учиться, это ничего не изменит. Да, Миху и