How Humans Cooperate : Confronting the Challenge of Collective Action

Большинство современных теоретических разработок о возникновении средневековых и ранних современных европейских государств придерживаются аргументов теории угнетения, утверждая, что в премодерне сотрудничество не играло большой роли в европейских политических изменениях. Вместо этого ранние государства формировались зарождающейся правящей элитой, которую по-разному описывали как "бандитов" (Olson 1993), "рэкетиров" (Tilly 1985: 171), "обладателей принуждения" (Tilly 1990: 20-21) и "принудительных и самонадеянных предпринимателей" (Tilly 1985: 169). Неудивительно, что "Князь" Макиавелли, в котором он пропагандирует использование насилия для достижения лояльности и политического объединения, является важным теоретическим источником вдохновения для этой литературы (Machiavelli 2005, orig. 1513).

Как европейцам удалось переломить ход борьбы с политическим угнетением? Их отдельный путь - согласно, опять же, консенсусной позиции - стал возможен благодаря уникальной европейской склонности к эндемическим межполисным войнам в сочетании с появлением рационального и коммерческого менталитета, который привел к росту торговли, а вместе с ней и политически влиятельного класса торговой буржуазии. Монархи, сталкивающиеся с высокими военными расходами, остро нуждались в ресурсах. Одним из способов увеличения доходов было заключение сделок с налогоплательщиками, в которых монархи отказывались от части своей политической автономии в обмен на соблюдение налогового законодательства. В то же время растущая торговля обеспечивала прочную финансовую основу для построения современного государства, а также позволяла буржуазии бросить вызов культурным основам аристократических привилегий и заменить их рациональными формами демократического правления. Утверждается, что эти ключевые факторы - бесконечные войны, коммерческое богатство и власть торгового класса - в значительной степени отсутствовали за пределами европейской истории. Согласно теории, в условиях деспотии аграрные экономики не могли производить налоговые поступления, чтобы поддерживать современное государство или способствовать развитию коммерческой буржуазии. Таким образом, аграрные экономики были естественной средой для сохранения аристократического правления над классом подчиненных простолюдинов, неспособных сопротивляться навязанным им режимам присвоения власти и богатства.

 

Формирование государства: От социального господства к демократии

В теориях возникновения демократии основное внимание уделяется изменению системы налогообложения. Во-первых, монархи уступали некоторую политическую автономию в обмен на увеличение налоговых поступлений, в то же время рост торговли обеспечивал потенциально новые источники доходов. В связи с последним фактором мы сталкиваемся с двумя совершенно разными предложениями. Габриэль Ардант (Gabriel Ardant, 1975) утверждает, что современное государство является организационно сложным и дорогостоящим и, соответственно, может существовать только в коммерчески развитой экономике, которая предоставляет оптимальные возможности для эффективного налогообложения и соразмерного уровня производства богатства. Аграрные экономики, утверждает он, были бедными, с небольшим потенциалом для производства излишков, в то же время налогообложение отдельных фермерских семей было по своей сути неэффективным.

Роберт Бейтс и Да-Хсианг Дональд Лиен предлагают другую фискальную теорию. Они отмечают, что купцы ускоряют переход к демократии, поскольку их богатство подвижно, что делает его более сложным для налогообложения, чем "фиксированные" ресурсы аграрного населения. В результате суверены, чтобы собирать налоги, будут вынуждены торговаться с теми, кто представляет коммерческие интересы (Bates and Lien 1985). Подобная фискальная теория имеет долгую историю в Европе, и впервые ее предложили французские экономисты Франсуа Кесне и граф де Мирабо в своей "Философии сельского хозяйства" (1763). В ней они утверждали, что

Никакое богатство, которое является нематериальным или хранится в карманах людей, никогда не может быть захвачено суверенной властью... Богатый купец, торговец, банкир и т.д. всегда будет членом республики. Где бы он ни жил, он всегда будет пользоваться иммунитетом, который присущ рассеянному и неизвестному характеру его собственности... Властям бесполезно пытаться заставить его выполнять обязанности подданного: они обязаны, чтобы побудить его вписаться в свои планы, обращаться с ним как с хозяином и сделать так, чтобы он добровольно вносил свой вклад в общественный доход". (qtd. in Meek 1962: 63)