How Humans Cooperate : Confronting the Challenge of Collective Action

Стратегия сосредоточения внимания на внутригородском социальном взаимодействии оказывается полезной отправной точкой для изучения коллективных действий в контексте премодернистских городов (или любых городов). Организация коллективных действий предполагает относительно высокий уровень взаимодействия и коммуникации между жителями города. Но когда эти условия отсутствуют, городская жизнь, по самой своей природе, склонна приводить к противоположным результатам. Это видно на примере многих досовременных городов, например, токугавского Эдо, где социальное расслоение обеспечивалось сочетанием рвов, стен и ворот, препятствовавших передвижению и общению. Дорожные системы городов, чьи дороги "органично", незапланированно изгибаются, могут сделать города по сути неуправляемыми. Мы бы также указали на тот факт, что города, особенно в досовременном состоянии, были опасными и нездоровыми местами для жизни с их обостренным потенциалом конфликтов, передачи болезней и пожаров. В этих сложных условиях мы отмечаем тенденцию горожан к формированию тесно ограниченных и изолированных соседских единиц коллективного действия, таких как системы "обнесенных стеной кварталов", которые препятствуют межгородскому взаимодействию и информационному потоку, а значит, и формированию гражданского капитала.

Каким образом коллективные действия разворачиваются в городах при наличии физических ограничений на передвижение и сегментированной социальной географии? Чтобы лучше ответить на этот вопрос, мы собрали городские данные (из нашей сравнительной выборки), подходящие для применения методов пространственного анализа, заимствованных у географов, чтобы сравнить физические свойства городов, особенно планы улиц. Мы также обратили внимание на структуру и функции организаций районного масштаба. Были ли они сильно социально ограничены и склонны изолировать людей в их локальном окружении, или же они были более открытыми и интегрированными в более крупные социальные сети и, таким образом, более приспособленными для интеграции людей в общую социальную архитектуру городской жизни?

Мы утверждаем, что изучение городов станет ценным дополнением к изучению коллективных действий в целом. Однако изучение городов и городской жизни сопряжено со многими практическими трудностями. На основе нашего сравнительного исследования мы имеем детальное представление о коллективных действиях в процессе строительства полисов, но во многих случаях соответствующие данные о городах и урбанизме найти сложно. Например, нам нужна информация, относящаяся к фокусным периодам нашей выборки, но подходящие данные, особенно точные карты, часто отсутствуют; особенно в условиях минимального коллективизма интерес к картам и потребность в них, а также административные возможности для их составления были невелики. Даже в тех случаях, когда нам удавалось найти карты городов или другие подходящие источники данных, мы сталкивались с проблемой, пытаясь выявить влияние коллективного строительства политии в сложной городской среде. Город может представлять собой запутанный социальный и физический палимпсест, отражающий не только физические и социальные остатки прежних и, возможно, не очень коллективных режимов, но и результаты столкновений между различными группами интересов с разными предпочтениями в отношении коллективных действий.

Далее мы кратко изложим результаты нашего поиска данных по случаям, которые относятся к числу лучше описанных в нашей большой выборке. Они расположены в порядке от наименее до наиболее коллективных, а итоговые значения коллективных действий (сумма общественных благ, бюрократизации и контроля со стороны принципалов, возможный балл - 63) указаны после фокусного периода. Расположив кейсы таким образом, мы смогли использовать преимущественно индуктивный метод, в рамках которого мы искали закономерности различий между городами в зависимости от степени коллективного действия. Наши выводы изложены после представления описательных материалов.

 

Сводки данных

Ачех (островная Юго-Восточная Азия, 1850-1900 гг. н.э., 25)

К 1688 году (непосредственно перед началом фокусного периода) население главного политического центра Ачеха оценивалось в 48 700 человек, а плотность населения составляла сорок человек на гектар. Город был разбросан и состоял из цитадели или обнесенного стеной района, где находился главный дворец и кварталы, в которых жили иностранные купцы (общей площадью 0,2 квадратного километра), но общая площадь города, считая внешние жилые районы, составляла примерно 12 квадратных километров. Это типичная картина для городов Юго-Восточной Азии, в которых большая незапланированная территория с низкой плотностью застройки окружает спланированную и часто обнесенную стеной центральную зону. Районы за пределами центральной зоны состояли из кластеров клиентских домов, окружавших комплексы богатых семей-покровителей ("персонифицированные палаты" в нашей терминологии); эти кластеры были широко разбросаны и отделены друг от друга лугами и лесами в черте города.