Гвардеец

– Благодарю вас, доктор, – сказал я одеваясь. – Сколько с меня?

– О, абсолютно ничего. Мы ведь соседи, – лукаво улыбнулся англичанин. – Джентльмен оказал услугу другому джентльмену, только и всего. Впрочем, я наслышан, что вы знаетесь с весьма уважаемым господином Бироном.

– Имею честь знать, – кивнул я.

Это имя у меня больше ассоциировалось с моим полковым командиром – Густавом Бироном. Так что я кивал машинально.

– О, как мне повезло! – захлопал в ладоши англичанин. – Я был бы вам весьма признателен, если бы вы замолвили за меня словечко перед господином Бироном. Речь идет о сущем пустяке. Дело в том, что я поссорился с главным хирургом госпиталя, он оказался человеком завистливым и недалеким, более того – надменным и мало знающим. Я осмелился оспорить его способ лечения одного из пациентов, однако со мной не согласились. Не хочу утомлять вас медицинскими терминами, но из-за неправильного лечения тот пациент – несчастный моряк – скончался. Я обнаружил его тело в анатомической палате и сообщил об этом в Медицинскую канцелярию. Это дело немало напугало главного хирурга, а он, будучи человеком с большими связями, приложил все усилия, чтобы отправить меня как можно дальше из Петербурга, во флот. Я не боюсь качающейся палубы под ногами, но, право слово, мое предназначение в том, чтобы оперировать пациентов и передавать то, что умею, другим врачам. А умею я, поверьте, немало. У меня полно рекомендаций от бывших пациентов. Если хотите, можете взять их с собой и показать господину Бирону.

Тут до меня дошло, что англичанин почему-то решил, будто я знаю Бирона-фаворита. И я понял, откуда растут ноги, – кажется, кузен наплел с три короба своей пассии, а та не преминула поделиться сплетнями со своим нанимателем.

– Кажется, вышло маленькое недоразумение. – Я с трудом остановил поток его красноречия. – Да, я действительно знаком с господином Бироном, но это не обер-камергер, а наш подполковник Густав Бирон – весьма достойный и храбрый офицер. Но я постараюсь сообщить ему о вашей просьбе, возможно, он поговорит со своим братом, и дело ваше уладится.

– О, я буду весьма вам признательным, – приложил руки к сердцу англичанин. – Мой дом – ваш дом. Хотя ваш Карл считает, что у меня есть и то, что принадлежит ему. Мэри проводит вас, господин фон Гофен.

Он позвонил колокольчиком и вызвал подругу моего кузена. Ею оказалась та женщина, что встретила меня у входа.

– Вы гораздо выше, чем я представляла, – произнесла горничная, когда мы шли по коридору. – Наверное, не знаете отбоя от дам. Они наперебой спешат назначить вам свидания.

– Вы первая, – усмехнулся я, – кто говорит мне о свиданиях. Поверьте, моя жизнь гораздо скучнее, чем кажется.

Угу, я старый солдат и не знаю слов любви. Еще не хватало отбить подругу у Карла, он мне этого до конца дней не простит.

Тоскливый взгляд Марии долго сверлил мне спину. Эх, за милых дам, за милых дам… Может, и впрямь обзавестись боевой подругой, организм-то молодой, своего требует. Хотя много ль таких найдется, что мой характер сдюжат? Да и служба нынче непростая пошла: свободного времени с каждым днем все меньше и меньше становится. Женщина любит тепло и ласку, как автомат – чистку и смазку. Такая вот армейская пословица наоборот.

Я отправился к зданию Тайной канцелярии с чувством неизгладимой симпатии к Джону Куку, говорливому, но обаятельному врачу. Если он действительно настоящий профессионал, нет никакого резона удалять его из Петербурга. Пожалуй, стоит на днях навестить подполковника и замолвить словечко.

Глава 28

– Долго ж тебя носило, – Ушаков не стал скрывать неудовольствия. – Другой с первыми петухами б ко мне прибежал, а ты никак в полдень пожаловал. Пушка только-только жахнула. Я уж солдат за тобой отправлять хотел.

– Простите за опоздание: к лекарю заходил, – сознался я. – После того как с вашими катами вплотную наобщаешься, полжалованья на лекарства извести можно.

Генерал засмеялся:

– Хватит ужо жалиться, фон Гофен. Глянь на себя в зеркало – здоровый как буйвол, тебе не по дохтурам ходить надо, а девок окучивать. Иль ты и там тоже поспел?

– Полноте смущать меня, Андрей Иванович. Я в делах амурных секретность люблю.

– Надеюсь, не только в амурных. Задал ты мне вчера задачу с Пандульфи энтим. Долго голову ломал, полночи не спал, на кровати ворочался, а к утру смекнул, как мы с тобой все обстряпаем. Пока ты у лекаришки своего пропадал, я уж и распоряжения отдать успел, и человека нужного нашел, а чтобы он, голубчик, к беседе долгой и серьезной подготовился, велел его, сокола, в холодной подержать. Догадываешься, о ком речь веду?

– Никак нет, Андрей Иванович. Ни на грош понятия не имею.

Ушаков расплылся в улыбке:

– И я тоже думаю: куда тебе догадаться. Хоть и умный немец ты, фон Гофен, но к полету мысли российской не привычен. Я такую персону для Пандульфи припас – уж он все пальчики, как котяра сметану, оближет. Знатная может авантюра выйти. Порадуешься за меня, старика, что в скудоумость не впал еще, несмотря на преклонность лет.