Гвардеец

– Ай-яй-яй, – грустно покачал головой ростовщик. – Печально слышать, что подающие большие надежды молодые люди терпят неудобство. Нехорошо.

– Конечно, нехорошо, – с легкостью согласился я. – Так что мы очень на вас рассчитываем, синьор Пандульфи.

– О, вы назвали меня синьором, я очень растроган, – смахнул невидимую слезу умилившийся ростовщик. – Сразу вспомнилась родина, милая сердцу Италия, ее горы, поля, луга.

Макароны, пицца и кьянти, подумал я. Хотя не факт, что кьянти уже изобрели.

– Ну, так вы нам поможете?

– Чем именно я могу оказаться полезен? – В голове ростовщика крутанулась ручка кассового аппарата.

– Не могли бы вы ссудить нам незначительную сумму, так, на мелкие расходы?..

– Смотря что понимать под мелкими расходами. В ваши годы у меня были расходы только на одно – девушки, девушки, девушки… – мечтательно закатил глаза Пандульфи.

Хм, а по виду не скажешь. Сморчок сморчком, а есть что вспомнить о геройской молодости.

Нет, для нас первым делом идут даже не самолеты – ночлег, еда и все такое. Девушки действительно потом. Хотя насчет Карла твердой уверенности нет. Есть в нем что-то от дамского угодника.

– Видите ли, мы действительно поступаем на службу в гвардию. Через несколько дней все бумаги будут оформлены, потом получим жалованье, однако до этого срока нам понадобятся деньги.

– Безусловно, безусловно, – кивал ростовщик, как китайский болванчик. – Только не обижайтесь, милостивые господа, я не могу вот так взять и отдать деньги. – Итальянец не произнес фразу «первому встречному», но нам сразу стало ясно, что он имеет в виду.

Понятно, одной распиской не отделаться.

Я отстегнул от пояса шпагу и положил на стол:

– Сколько дадите?

– Позвольте… – Ростовщик взял шпагу, покрутил в руках, внимательно изучил лезвие, эфес, рукоятку.

– Семейная реликвия, – на всякий случай пояснил я.

– Не спорю. – Пандульфи кивнул. – Что ж, я всегда рад выручить из затруднительной ситуации. Надеюсь, пяти рублей под сорок процентов годовых будет достаточно?

Я вспомнил напутствие сержанта и решительно произнес:

– Дайте десять рублей, и мы сойдемся на двадцати процентах.

– Боюсь, вы ошиблись адресом, – поджал губы Пандульфи. – Я – не Монетная контора, чтобы давать вам восьмипроцентные ссуды на три четверти стоимости заклада, а вы – не из придворного окружения императрицы.

– Восемь рублей и тридцать процентов, – предложил я.

– Вы торгуетесь как на базаре, – вздохнул Пандульфи.

– Только не говорите, что мы вас разоряем, – предупредил я.

– А что же вы делаете? – вроде искренне удивился ростовщик. – Исключительно из уважения к вашим титулам… Кстати, какие у вас титулы?

– Мы бароны, – подбоченясь, пояснил Карл, дотоле не вмешивавшийся в разговор.

Пандульфи взгрустнул.

Как выяснилось, в России баронский титул высоко не ставился, ибо почти все прибывшие в страну иностранцы (особенно немцы) оказывались носителями этого дворянского звания. Позднее баронами за деньги будут становиться ростовщики и финансисты. Так что, если кто-то из ваших знакомых хвастается дворянскими корнями, возможно, его предки просто выложили когда-то кругленькую сумму.

– Из уважения к вам, бароны фон Гофен и фон Браун, – продолжил Пандульфи, – я пойду на уступки: семь рублей и тридцать процентов. Это мое последнее предложение.

– Идет, – согласился я, понимая, что лучших условий от него не добьешься.

Получив деньги и оставив в заклад шпагу, мы побыстрее выскочили наружу.

– Поищем постоялый двор подешевле, – сказал я.

Теперь, когда карманы оттягивала приличная сумма денег, на душе стало гораздо теплей. Будущее вновь показалось радужным и веселым.

Не успели мы дойти до конца улицы, как из подворотни ближайшего дома высыпала ватага, человек шесть – рослых, наглых, с дубинками и кистенями в руках. Они быстро нас окружили, преградив дорогу.

– Позвольте пройти, – подался вперед Карл.

Но я, чуя неладное, остановил его.

– Господа, будьте так добры, отсыпьте от щедрот ваших сирым и убогим, – склонился до пояса один из ватажников.

Понятно, что на сирого и убогого он походил так же, как я на балерину.

По небу плыли рыхлые, бесформенные облака. Выглянула луна, залив улицу серебристым светом. А как хорошо начиналось…

Мужчина выпрямился и, сняв с головы шапку, протянул ее нам:

– Денежки сюда кладите. При нас они целее будут.

Ватажники поддержали его заливистым хохотом. Карл помрачнел, схватился рукой за рукоять шпаги, но пока не спешил ее обнажать.

– С чего вы решили, что у нас есть деньги? – произнес я, пытаясь потянуть время: вдруг на улице появятся случайные прохожие, полиция или солдатский наряд?

Однако надежды оказались тщетными. Город словно вымер, никого, кроме тощего облезлого кота, рывшегося в мусорной куче в поисках съестных отбросов.

– Нешто вы не от Пандульфи вышли? – хмыкнул веселый ватажник.