Гвардеец

Впрочем, рациональное зерно в его предложении было. Мне приходилось оказываться в стесненных обстоятельствах, и тогда на выручку приходили ломбарды. Не знаю, как с ними обстоит дело в России восемнадцатого века. Наверняка должны существовать если не ломбарды в классическом виде, так ростовщические конторы или лавки, где можно взять деньги под проценты, оставив что-нибудь в заклад. При Бироне (фаворите) ремесло это цвело и пахло. Гонения на ростовщиков начались позже, при Екатерине Второй, когда дворяне прозакладывали чуть ли не все имения. А пока тишь да гладь.

Вообще Бирон, насколько мне помнится, жил сам и давал жить другим. Торгаши, которых мы последние двадцать лет считаем чуть ли не двигателем прогресса, при нем процветали. Правда, в моем времени они умудрились накачать кровушкой паразита в виде Соединенных Штатов Америки, и теперь этот пузырь грозил похоронить под собой половину земного шара. А ведь я даже не знаю, что сейчас в Новом Свете делается: то ли англичане вместе с чингачгуками мочат французов, которые за бисер и бусы навербовали других краснокожих, то ли практичные янки уже топят английские корабли. В чем в чем, а в отсутствии практичности англосаксов обвинить нельзя. Если на землях будущих ковбоев и бэтменов от индейцев остались разве что резервации, то страшно-ужасные конкистадоры умудрились сохранить чуть ли не полные популяции аборигенов. Впрочем, я отвлекся.

Итак, что можно оставить под залог – вряд ли нам поверят на слово… Нет, у Карла лицо честного человека, а я скорее похож на пирата Джо Тупая Башка. Ничего ценного при нас нет. Взгляд задержался на шпаге Карла, опустился на мою. Что, если…

Я задумался. Почему нет? Бриллианты и прочие украшения на наших шпагах отсутствуют: оружие боевое, не парадное, но каких-то денег, пусть и не сумасшедших, стоит, а нам бы всего десять дней простоять да десять ночей продержаться. Хотя кто знает, насколько это комильфо – закладывать ростовщикам подобные вещи? В голове возникла неизвестно откуда взявшаяся фраза: «Дворянину пристойнее показаться на людях голым, нежели без шпаги». С другой стороны, помню из Дюма, что Портосу очень нравилась шпага Атоса, и несчастный толстяк сокрушался, что граф де ля Фер не закладывает ее и не продает. Выходит, вариант нормальный. Здешние дворяне, насколько я убедился, не такие уж щепетильные.

Я поговорил с Карлом и понял, что не ошибаюсь. Если нужда заставит, можно заложить что угодно. Дворянский неписаный кодекс в этом отношении довольно мягок. Правда, возвращать деньги дворяне не любили, за исключением карточных долгов (дело чести), а так…

Мы вернулись к дому Густава и поболтали с гвардейским сержантом, отвечавшим за охрану особняка. Он быстро вошел в положение и посоветовал поспешить, пока не поздно, в лавку итальянца-ростовщика Пандульфи.

– У него многие одалживаются, – сказал сержант. – Сейчас еще ничего, а раньше задержки с жалованьем постоянные были, только у Пандульфи и спасались. Но ухо держите востро: хитрый как лиса. Не обращайте внимания на первую цену, торгуйтесь, иначе заломит несусветные проценты, особенно с тех, кто с ним еще не сталкивался. Что предложит, смело делите пополам, и на том твердо стойте. Иначе с этим жуком поступать нельзя.

Судя по уверенности в голосе сержанта, он не раз прибегал к услугам итальянца.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Адресок не подскажете?

Сержант объяснил, как пройти. На первый взгляд было недалеко. Я осознал ошибку позднее, когда выяснилось, что одно дело – кататься по Питеру в метро или на автобусе и другое – топать пешком. Даже если бы чудом нашлись деньги на извозчиков, конное «такси» все равно не нанять. Частный извоз в Питере восемнадцатого века не процветал. Большинство дворян ездило верхом или в собственных экипажах. В Москве, говорят, дело обстояло по-иному.

К лавке итальянца мы добрались уже вечером, когда на улице вовсю коптили небо масляные фонари.

Пандульфи жил в двухэтажном доме с колоннами наподобие римских. Этакий Колизей в миниатюре. В витринах первого этажа стояли шкатулки, кубки, подсвечники, какие-то непонятные предметы. Очевидно, владельцы не смогли вовремя вернуть выкуп и ростовщик устроил распродажу.

Нам повезло – лавка еще не закрылась, однако итальянец не смог принять нас сразу. В конторе находился кто-то желавший сохранить инкогнито. Прибыл он на карете без гербов. Кучер, сидевший на козлах, с подозрением посматривал в нашу сторону. Понятно, сплошные секреты.

Интересная картина: к услугам ростовщиков прибегали практически все, особой тайны из этого не делалось, однако кредиторов, мягко говоря, не любили, старались всячески унизить, пнуть побольнее, а упоминание о визите в их лавку считалось постыдным.