Гулливер у арийцев

— Но я ведь не знаю, где перейти границу.

— Вам не о чем заботиться, все будет организовано. В од-

ном купе с вами будет ехать мой приятель, он все устроит.

Вам нужно лишь выйти из вагона на последней герман-

ской станции перед границей. Билет вам даст мой секре-

тарь, когда вы выйдете от меня. Помните о разговоре с пол-

ковником и о том, что нас интересует.

Вчерашняя «вечеринка» дает себя знать, я решаю нику-

да не ходить, а спокойно отдохнуть у себя в номере. Правда,

у меня есть пятьсот марок, и неизвестно, что с ними сде-

лать. Решаю купить себе золотые часы, несессер и что-ни-

будь еще в этом же роде.

Еще днем я купил в киоске детективный роман Уоллеса

и у букиниста книгу Томаса Манна «Волшебная гора». Лежа

в постели, пробую читать Уоллеса. Скучная чепуха. Авторы

детективных романов страдают одним и тем же крупным

недостатком — отсутствием фантазии. Существует неизмен-

ный трафарет, изредка изменяются детали.

Вообще я заметил, что детективной литературой, рома-

нами, посвященными шпионажу, увлекаются люди самых

173

неромантических профессий: тайные советники, профессо-

ра, бухгалтеры, педагоги. Это совершенно понятно. Но для

человека, знающего, как мало романтики в шпионаже, сы-

скном деле и т. п., этот вид литературы невыносимо скучен.

Пробую читать «Волшебную гору», она меня захватывает.

Это страшная книга. Ее лейтмотив — гниение и смерть, а я

этого чертовски боюсь. Хочется бросить книгу, но а то же

время она притягивает к себе.

Я считаю, что наука совершила колоссальное преступ-

ление перед человечеством, лишни его веры в провидение

и загробную жизнь. По существу, нет ничего блаженнее

жизни верующего человека, который до пятидесяти лет

грешит сколько влезет, а потом начинает творить добрые

дела, умиленно молится, вступает в непосредственный кон-

такт со всевышним и спокойно умирает, уверенный, что

его ждет неплохая жизнь и в царстве теней. Нам же, давно

потерявшим веру, приходится грешить до конца дней и уми-

рать без всякой надежды сыграть в покер с Радамантом или

апостолом Петром.

Ночью, под влиянием отвратительной книги и собствен-

ных философских размышлений, меня мучают тяжелые

сны. Я в особенности отчетливо запомнил, как меня под-

вергли операции, забыв предварительно усыпить, как я чув-

ствовал невыносимую боль, но от ужаса не мог произне-

сти ни слова и только едва заметно шевелил губами. Хи-

рургом, кстати, был полковник Николаи.

7

ß в купе второго класса. Укладываю новенький, только

что купленный у Розенгейма саквояж на сетку. Са-

жусь у окна. Оказывается, гестапо позаботилось даже

об удобном месте для тебя, Штеффен, а ты всего этого не

ценишь.

174

Поуютнее усаживаюсь, осматриваю своих соседей, — их

пятеро. Кто из них приятель Банге? Мой визави — пожи-

лой человек с болезненным и утомленным лицом. Это, ко-

нечно, не он.

Направо от меня сидит блондинка лет двадцати пяти, у

нее смазливая мордашка, соблазнительная фигура, надуше-

на моими любимыми духами. Вот только ноги у нее далеко

не первоклассные. Короткая и широкая ступня, низкий

подъем, икры однако недурные. Девицей я, впрочем, зай-

мусь попозже, раньше необходимо найти приятеля.

Рядом с блондинкой сидит человек в сером костюме и

коричневых перчатках. Он читает иллюстрированный жур-

нал и, видимо, целиком поглощен им. Вскоре он ловит мой

взгляд и несколько секунд смотрит на меня, без особого,

впрочем, интереса. Лицо самое заурядное, как будто соз-

данное специально для примет в паспорте. Не исключено,

что это он и есть.

Напротив сидят еще двое: один, видимо, иностранец, чи-

тает книгу на голландском языке, другой небольшой под-

вижной человек со знаком свастики в петлице. Он беспре-

рывно ерзает, часто поглядывает на меня. На первый взгляд,

это и есть мой приятель: лицо у него полицейское, свасти-

ка, — но я уверен, что это не он — этот стишком суетлив и

слишком похож на шпика.

В углу у дверей сидит пожилая дама, она в счет не идет.

Итак, следует считать, что приятель Банге — молодой че-

ловек в сером костюме с заурядным лицом.

По-видимому, проблема разрешена, и я могу спокойно

заняться соседкой, которая уже проявляет явные признаки

недовольства: она раздраженно пудрит себе нос и подкра-

шивает губы. Когда я к ней наклоняюсь, она демонстра-

тивно поворачивает голову к окну. Я достаю портсигар, —

не возражают ли уважаемые дамы?

Пожилая, у двери, бормочет что-то нечленораздельное,

моя же соседка, оказывается, даже любит дым хорошей си-

гары.

— Фрейлен, конечно, едет в Париж?

— Почему же конечно?

175

— У фрейлен чисто парижский тип.

— Вот как, это забавно, я ведь в первый раз еду в Париж

и так счастлива.

Девица немного провинциальна, но заслуживает внима-

ния, надо будет в Париже ее разыскать.

В вагоне-ресторане обедаем вместе, ведем переговоры

при помощи ног. Девица пытается заплатить за себя, я

закрываю ее сумочку. Она не протестует и с угнетенным ви-

дом подчиняется.

Мы опять в купе, все темы для беседы с моей соседкой ис-

черпаны, и я, несмотря на всю свою находчивость, бесси-

лен что-либо выдумать. Делается скучно, и время течет очень

медленно.

Но вот наступает ночь, входит пикколо и предлагает бу-