Гулливер у арийцев

лера или несколько документов из гестапо, — хватит с вас

и этого.

Что же, придется довольствоваться и этим, а в дальней-

шем положиться на свои таланты.

Я решил не спешить, но медленно и тщательно подгото-

вить осуществление своего плана. В первую очередь я думал

над тем, как объяснить другим эмигрантам наличие у меня

средств, позволяющих мне разъезжать по Европе. Сначала

я решил было держать себя по-прежнему — лишенным вся-

ких средств к существованию эмигрантом. Этот вариант,

однако, не давал мне возможности сблизиться с антигит-

леровски настроенными англичанами и заставлял меня ос-

таваться заурядным серым эмигрантом, охотящимся за шил-

лингом. Кроме того, я давно убедился, что нельзя излишне

осложнять положение.

Я начал скромно, но хорошо одеваться, обедать в прилич-

ных ресторанах. На вопросы знакомых: «Штеффен, как вы

ухитряетесь хорошо одеваться и вообще недурно жить?» от-

вечал:

— Благодаря счастливому совпадению двух исторических

событий: в 1933 году пришел к власти Гитлер и умер мой

150

дядя Густав в Сан-Паоло. Я его никогда в жизни не видел,

но он оставил мне несколько тысяч марок и небольшую га-

циенду.

— Значит, вы несколько лет назад ездили в Бразилию к

вашему дяде?

— Совершенно верно, но я его не застал, так как он тем

временем уехал в Соединенные штаты.

Я лезу в карман и показываю фотографию, изображаю-

щую южноамериканский домик, а затем вторую, на кото-

рой запечатлено лицо одного из тех старых дураков, кото-

рых мы с Георгом обрабатывали в Аргентине.

— Поздравляю вас, господин Штеффен, вам действитель-

но везет.

— Да, я, по словам моей матери, родился в сорочке.

Я действительно начинаю вспоминать наше романти-

ческое путешествие в Южную Америку, трогательную наив-

ность моих соотечественников, полные карманы денег, пре-

красные сигары, девиц разных рас и мастей.

Берегись, однако, Штеффен, ты углубляешься в прошлое,

это значит — ты начинаешь стареть. Помни, что сентимен-

тальность лишь ослабляет пищеварение и отвлекает от се-

рьезных мыслей. Забудь о счастливой поре твоей невин-

ной молодости и юношеских увлечениях.

Я опять увлекся: ведь мне в то время было больше трид-

цати лет.

Но довольно реминисценций; ты, Штеффен, теперь по-

литический эмигрант, материально ни от кого не завися-

щий, непримиримо ненавидящий гитлеровский режим.

Мои старые знакомые с удивлением качают головой: как

неузнаваемо изменился ветреный и легкомысленный Штеф-

фен!

Я постепенно приобретаю репутацию серьезного чело-

века, уклоняющегося от разговоров на сомнительные, в

особенности эротические темы, недавно бывшие моей спе-

циальностью. Я ведь знаком со всей порнографической ли-

тературой на четырех языках. Лицо мое приняло сосредо-

точенное и даже суровое выражение. Я ежедневно прово-

жу несколько минут у зеркала, стараясь придать своей физио-

151

номии черты, свойственные людям, поглощенным одной

мыслью. Я несомненно обладаю артистическим талантом

и способностью перевоплощаться. Кроме того, ведь дос-

таточно сесть в кресло, сложить руки и опустить голову,

чтобы вас постепенно охватила тоска и грусть. Достаточно

заставить себя несколько раз улыбнуться и рассмеяться,

чтобы настроение сразу улучшилось. У меня подобного

рода автоматизм очень сильно развит, и временами я на-

чинаю сам верить в свои антифашистские убеждения. В

одну из таких минут я написал памфлет против Третьей

империи, наделавший довольно много шума в эмигрант-

ской прессе и цитировавшийся в иностранных газетах.

Когда Гросс увиден мою подпись, он пристально посмот-

рел на меня и сказал:

— Смотрите, Браун, не перехитрите самого себя.

Документы, полученные мною от Гросса, я передал в

«Паризер тагеблатт», и они были опубликованы. Когда в ре-

дакции мне предложили небольшую сумму денег, я отка-

зался, заявив, что на ближайшие два-три года я материаль-

но обеспечен.

Все это, вместе взятое, укрепило мои позиции среди эми-

грантов, и многие, относившиеся ко мне скептически и

пренебрежительно, изменили свое мнение.

В один прекрасный день, запасшись солидными рекомен-

дациями, я отправился к Уикхэму Стиду*. Он меня любез-

но принял и с большим интересом выслушал мое сообще-

ние о германских вооружениях.

Моя информация, конечно, являлась плодом моих ком-

бинаторских способностей, тем не менее я убежден, что все

сообщенное мною Стиду целиком соответствовало действи-

тельности.

Во время первой же встречи я дал понять Стиду, что дей-

ствую совершенно бескорыстно и не рассчитываю на ка-

кие бы то ни было материальные выгоды. Я рассказал ему,

что у меня сохранились хорошие связи в Германии, в том

* Очень влиятельный английский журналист, выступающий против ми-

литаристической политики Третьей империи.

152

числе с кругами, близкими рейхсверу. При помощи этих

связей я иногда располагаю интересной информацией, в

частности в области вооружений Третьей империи.

Я сумел произвести на Стида хорошее впечатление, в

особенности благодаря нескольким удачным цитатам из

его статей.

Я давно уже знаю, что даже крупнейшие ученые, писа-

тели, журналисты — все они очень доступны лести. Все дело,

конечно, в дозировке, причем главное — не скатиться к го-

меопатии.