Гулливер у арийцев

цем Вотана, который громким голосом скажет свое слово

так, что его услышит весь остров.

Старик был так ошеломлен, что не знал, как реагировать

на мои слова.

Я к этому добавил:

— Если ты достанешь мне одну вещь, которую ты пока-

зывал мне, когда я лежал в тюрьме, ты увидишь, что я го-

ворю правду.

После этого я объяснил Зигфриду, что речь идет о бле-

стящем ящике с короткой и широкой трубой. Зигфрид бы-

стро вспомнил и даже спросил меня: эта труба похожа на

ухо? Я подтвердил и иронически заметил, что у Зигфрида

не так уж плоха память, как он мне недавно говорил.

Зигфрид улыбнулся и возразил:

— Я, видно, стал молодеть. А что ты сделаешь, когда по-

лучишь эту трубу?

— Это уж мое дело, — высокомерно ответил я .

Сначала Зигфрид пытался восстановить прежнее соотно-

шение сил, прибегая к угрозам и запугиваниям, но я оста-

вался непреклонным и даже намекнул, что пойду к Герма-

ну и предложу ему свою помощь. После длительной пере-

бранки Зигфрид тяжело вздохнул и подчинился мне.

Вечером того же дня он незаметно исчез и вернулся

поздно ночью, на этот раз без своей охраны. Войдя в пе-

щеру, он тщательно запер дверь на засов и извлек из-под

халата фоностат. Я осмотрел его и не увидел на нем следов

каких-либо серьезных повреждений. Правда, в одном мес-

те прибор был слегка помят, но мне казалось, что внутрен-

няя конструкция его не была затронута падением.

Осмотрев фоностат, я обратился к Зигфриду:

— Брат Зигфрид, я согласен спасти тебя, но ставлю тебе

некоторые условия: когда ты станешь вождем вождей, я

должен получить полную свободу и в том числе право раз-

говора, с кем захочу. Далее я получаю свободный доступ в

храм в любое время дня и ночи. Наконец, всем вождям долж-

но быть объявлено, что я нахожусь под защитой Вотана и,

следовательно, являюсь неприкосновенным.

78

Старик сначала бурно негодовал, особенно решительно

он возражал против последнего условия. После того, одна-

ко, как я прекратил с ним переговоры и лег на свое ложе

лицом к стене, он сначала принялся осыпать меня руга-

нью, половину которой я не понял, затем заявил, что согла-

сен на мои условия.

Я, конечно, понимал, что принятие моих требований не

может рассматриваться, как гарантия моей безопасности в

будущем. Ожидать добросовестности и лояльности от это-

го старика было бы непростительной наивностью, но я все

же рассчитывал, что сумею использовать обстановку и реа-

лизую свой старый план завладения радиостатом.

Уже под утро, ворочаясь на своей подстилке, я неожи-

данно понял, что допустил грубейшую ошибку: я должен

был сказать Зигфриду, что мне необходим для выполне-

ния нашего плана радиостат. В этом случае я смог бы от-

править радиограмму на сверхдлинной волне, которая бы-

ла бы принята всеми станциями мира, и я был бы спасен.

Я готов был кусать себе пальцы от сознания собственной

несообразительности. Если старик согласился дать мне один

прибор, он несомненно принес бы и второй, и проблема

была бы решена. Ошибка была, однако, непоправимой, и

приходилось с этим мириться.

Весь следующий день прошел в очень напряженной об-

становке. К Зигфриду приходили его союзники и о чем-то

шептались. Характерно, однако, что старик просил меня ни-

кому из них ничего не говорить о нашем плане, в который

он и сам не был до конца посвящен.

Когда наступил вечер, Зигфрид, усвоивший теперь в от-

ношении меня очень почтительный тон, спросил, что я со-

бираюсь делать сегодня ночью. Я ему объяснил, что при

помощи моего ящика с трубой я смогу сделать так, что его

или мой голос будет слышен на протяжении всего острова

и притом оглушительно громко. Он должен сам решить,

кто из нас будет говорить от имени. бога Вотана.

— Ты, чужеземец, большой мошенник, — сказал Зигфрид.

— Бог Вотан тебя жестоко накажет.

— Но и тебя тоже, — возразил я.

79

— Меня нет, я говорить не буду: во-первых, я не хочу об-

манывать бога, во-вторых, мой голос сразу узнают. Говори

ты, так как тебя, кроме меня, никто толком не слыхал. Я

хорошо сделал, что добился закона, запрещавшего тебе раз-

говаривать.

— Но ведь я не умею выговаривать слова так, как это

делаете вы.

— Откуда ты знаешь, что Вотан умеет?

Я был изумлен этим возражением и капитулировал.

— Что же я, по-твоему, должен сказать?

— Скажи, чужеземный брат, следующее: «Арийские вож-

ди, слушайте голос вашего повелителя и бога Вотана! В этот

грозный час, когда нечестивые и изменники угрожают на-

шей расе, только преданный мне Зигфрид может ее спасти.

Да будет он вождем вождей, слушайте и повинуйтесь, хайль!»

— Не слишком ли длинно? — спросил я. — Ведь я могу

напутать.

— Ты прав, чужеземный брат. Бог Вотан, насколько я

знаю, говорит короче. Вот что ты скажешь:

«Слушайте, арийцы, вам грозит гибель, вас спасет верный

мне Зигфрид. Это говорю я, Вотан. Хайль!» Я одобрил этот

второй вариант, и мы приступили к оформлению этой зву-

ковой мистерии.

По странному совпадению нам очень благоприятствова-

ла метеорологическая обстановка. В полночь разразилась

буря с громом и молнией. В этот момент мы сняли пузырь,

затягивавший окно. Я поставил стол посреди пещеры, а на

него чурбан. Старик держал фоностат, я же готовился к