Гулливер у арийцев

припевом: «Хайль, хайль, тра-тра-тра». Раз один из этих мо-

лодых людей напал на меня из-за угла и едва не разбил мне

череп.

В течение более двух месяцев я влачил жалкое сущест-

вование пленника. Только раз я спустился с Зигфридом к

морю наблюдать за ловлей рыбы. Вследствие отсутствия ло-

док рыба на острове ловилась самыми примитивными спо-

собами: удочками, снабженными крючками, сделанными

из рыбьих костей, и небольшими сетями, прикрепленны-

ми к палкам.

Широко применялось также выкапывание ям на берегу

моря перед приливом. Когда вода спадала, прибегали рабы

и извлекали из ям оставшуюся там рыбу: они при этом от-

чаянно толкались и давили друг друга, так как всякий раб,

приносивший меньше десяти рыб, подвергался порке.

Я неоднократно думал о том, каким образом арийцы, пред-

ки которых прибыли сюда много веков назад из страны с

очень высокой для того времени техникой, превратились

по существу в пещерных людей. Ведь даже у примитивных

народов почти во все эпохи наблюдался прогресс, прини-

мавший те или иные формы. На острове же Арии, судя по

всему, что я видел, имело место прозябание на жалком и

необычайно примитивном жизненном уровне.

Сначала эта своеобразная эволюция представлялась мне

загадкой, но после того, как я познакомился с государствен-

75

ным и социальным устройством этого острова, я понял,

что здесь прогресс был невозможен, и население острова

было бесповоротно осуждено на вырождение и гибель.

В первую очередь необходимо было учитывать, что труд

в Арии был делом кастрированных рабов, неспособных к

интенсивной работе. Эти рабы при максимальном напря-

жении своих ничтожных сил могли обеспечить голодное

питание себе, такое же испытуемым, несколько кусков сы-

рого мяса в день самцам и самкам и, наконец, сравнитель-

но благополучную жизнь вождям.

Закон расы, запрещавший какие-либо изобретения и от-

крытия, сделал невозможным технический прогресс. Закон,

жестоко каравший искусство письма, сделал невозможным

накопление опыта. Таким образом, я видел перед своими

глазами карликовое общество, неспособное ни к какому

прогрессу и положительной эволюции. Это общество уп-

равлялось кастой жадных и жестоких вождей, опиравших-

ся на нелепые и кровавые «законы расы», состоявшие в

беспощадном подавлении всего живого.

Я вспомнил отошедшие в область преданий фашистские

расовые к социальные теории, столь последовательно про-

веденные в жизнь на острове Арии. Я с ужасом подумал о

том, какая судьба постигла бы человечество, если бы полем

для этих преступных экспериментов явился не жалкий ост-

ров, а земной шар.

Я вспомнил, с какой предельной четкостью и ясностью

определили кровавую сущность фашизма руководители

международного пролетариата, руководившие пять веков

назад первым советским государством, своими победами и

железной волей сломившие шею фашизму.

Мои размышления были прерваны возвращением Зиг-

фрида, который в сопровождении своей лейб-гвардии откуда-

то вернулся в пещеру. Он оглянулся и, убедившись, что ох-

ранники ушли, запер дверь на засов, подозвал меня к себе

и предложил мне сесть с ним рядом на шкуру.

— Слушай, чужеземец, мы стоим накануне великих со-

бытий, больше нельзя ждать. Мой человек передал мне,

что люди Германа хотят с нами расправиться. Десять уро-

76

жаев тому назад, когда вождь вождей был еще крепок, мы

их усмирили, созвав великое судилище, которое отрубило

головы трем вождям за то, что они брали к себе в пещеры

молодых самцов вместо самок. Правда, они доказывали,

что это делали многие вожди еще до них, однако, им это

не помогло.

Теперь Герман хочет созвать судилище и обвинить не-

которых моих друзей в том же грехе. Если ему удастся от-

рубить головы трем моим друзьям, — мы все погибли. Ху-

же всего то, что сегодня вождь вождей отправился в Вал-

галлу. Его дух уже подымается по высоким скалам, направ-

ляясь в сторону туманов. До судилища осталось еще три

восхода солнца. Помни, чужеземец, что ты погибнешь со

мной вместе, поэтому думай скорее.

Сказав это, Зигфрид протянул руку, произнес арийское

приветствие и ушел, несмотря на поздний час. Оставшись

один в пещере, я стал обдумывать создавшееся положение,

понимая, что старик не преувеличивал опасности, угрожав-

шей нам. Я учитывал, что мне необходимо помочь ему, так

как победа его клики давала мне выигрыш времени и шан-

сы на спасение в будущем.

Я стал перебирать все возможности и неожиданно вспом-

нил, что при падении стратоплана уцелел фоностат — при-

бор, способный усиливать звук человеческого голоса в де-

сятки раз. У меня возникла идея использовать его в каче-

стве рупора для арийского божества Вотана, который таким

образом получил бы возможность выступить в качестве по-

кровителя милейшего Зигфрида.

Несмотря на то, что арийские вожди были продувными

мошенниками, мощный голос божества, неожиданно раз-

давшийся ночью, должен был произвести на них доста-

точно сильное впечатление. Надо было использовать их суе-

верность и мистические настроения.

Утром, когда Зигфрид с тревогой спросил меня о ре-

зультатах моих ночных размышлений, я сразу изменил тон

в отношении его и заявил:

77

— Я могу сделать так, что вожди признают тебя любим-