Гришкин менталитет

– Яво опять запутал? – тут же повторил вопрос Ахыйка, имея в виду голавлей, по чьей милости пришлось принимать утренние водные процедуры, и выругался. – Гауна такой.

Спасатель там, в осокоре, увидел живого и невредимого напарника, восторженно гикнул и скоро уже стоял на берегу, выжимая одежду.

– Зачем плавал? – не понимал ничего Ахыйка, на что следовал универсальный ответ.

– Ну даешь, едриттвою. Когда ты успел выбраться? – скалил зубы возрадовавшийся спасатель.

Он умел и гневаться, и радоваться, мой брат Алик. Как умел выполнять любую работу, особенно ту, что по душе, осмысленно, толково, быстро, продуктивно. Дело у него спорилось, возьмись он хоть за карандаш, кисточку, плакатное перо, художник школы, чьи рисунки, плакаты, стенгазеты демонстрировались, признаваемые лучшими, на районных выставках; хоть за топор, плотницкий или лесорубский, который в его сильных руках вызывал восхищение умудренных жизненным опытом мужиков лесных деревень; хоть за ружье, и тогда, будь то по чернотропу, снежной пороше или по мартовским проталинам, шел азартный зверобой, знавший повадки и волка, и кабана, и лося, и медведя; хоть за рыболовную снасть. Подростком-девятиклассником, имея уже трехлетний опыт штурвального – помощника комбайнера, он получил медаль «За освоение целины»; после окончания школы по комсомольской путевке уехал на строительство Братской ГЭС, а окончив медицинский институт, стал хирургом, о котором говорили: золотые руки.

Так и на рыбалке, вечером, загодя оценивая места, где предполагалось, по нашему выражению, поставить перетяги, он словно заказывал: тут будут голавли, язи, тут – щука. И стал привычным его сбывавшийся на утро прогноз, сбывавшийся нередко даже когда будто зазывался померяться силами властелин прикоряжных бочагов – сом, которых мы переловили великое множество. Правда, по утверждению самого нашего закоперщика, это были сомята. Их размеры чаще лишь немногим превосходили длину вытянутой руки по плечо, но доводилось брать рыбину и покрупней – без малого в мой рост, тогда шести-семилетнего пацана.

Таковая удача выпала как-то и нашему приятелю. Она запомнилась, видно, всем нам троим, как запомнилось и то местечко, где разыгрывались события.

В трех верстах от нашего села, лишь минуешь уже слившуюся сегодня с райцентром деревню Ново-Павловка, которую по имени национального героя, данному на заре коллективизации то ли колхозу, то ли товариществу по совместной обработке земли, называли еще Жуково, а нередко в обиходе просто – Выселки, или обласкивали еще проще – Мордовия, по присутствующей здесь национальности, в пойменной низине подпирает безбрежные просторы Оренбургских степей один из южных оазисов башкирского Приуралья – лес Лопатник, через который, очерчивая несколько излучин, протекает наш Малый Ик – место описываемых событий. Название здешних местечек, урочищ столь говорящи, что могут легко истолковываться: Скотомогильник, Маклакова землянка, Пасека, Тюрьма, Сосенки, Горелый угол, Зеленый остров, Кобыла и т.д. Многие из этого ряда топонимов хорошо известны рыбакам, охотникам, как например, Кобыла – крутояр, где долгие недели у берега реки, застряв в коряге, лежала бог весть как утонувшая лошадь; или Зеленый остров – самое дальнее, из-за красоты, обилия рыбой и дичью заветное для нас место, где меж раздавшихся берегов омывается с одной стороны основным руслом, с другой – протокой лесистый остров. Само название Лопатник многие и по сю пору соотносят с якобы бытовавшим здесь когда-то производством лопат. Хотя очевидно, что первоосновой топонима служит термин «лопатка» - то есть коса, узкий, выдвигающийся за общую линию рельефа, мыс. Есть он таковой, очень приметный, как раз недалеко от Маклаковой землянки. Рассказывая про Тюрьму, обычно вспоминают то о якобы размещавшемся в лесу в давние времена, как сегодная стало модно выражаться, пеницитарном учреждении, то о скрывавшихся в здешних дебрях архаровцах; хотя лучшее объяснение дает само урочище – непролазная дурнина, в которой, не зная троп, можешь оказаться словно б в местах не столь отдаленных.

Но послушать бы рассказ про Ахыйкин плес, не останься это название лишь в лексике узкого круга нашего рыбацкого содружества. А плес есть. На него выйдешь, если идти к реке напрямик от Сосенок. Он словно дремлет под баюкающий говорок ближнего переката, одолевающего отмель чуть ниже по течению, и не хочет просыпаться.