Гришкин менталитет

Гипсовый воротник с напарником из очереди, тем, что с забинтованной головой, увязались следом.

Парк рядышком с поликлиникой. На лужайке пасется корова, отбиваясь хвостом от назойливых мух; две козы, стоя на задних ногах, обгладывают листву с молодого тополя. Гришка мимоходом лягнул одну из них – обе пустились прочь, видно, решив, что явился хозяин пастбища.

– Так.

Гришка остановился, озирается. Гипсовый воротник остановился рядом. Как скульптура. Не хватает только весла в руке или какого другого спортивного инвентаря. Напарник его в бинтах напоминает героя Гражданской войны Щорса на картинке в школьном учебнике. Держится с достоинством. Взгляд следует за Гришкиным, будто ему без объяснений понятно, что требуется дальше.

– Так. Видите – корова, – главный специалист посмотрел на Щорса, перевел взгляд на Гипсового воротника. – Корова дает не только молоко. В ней немало другой пользы. Раз она здесь, значить, где-то есть свежие лепешки. Вперед, друзья мои! А я поищу подорожник.

И уже через минуту торжественный голос Щорса возвестил:

– Ко мне! Нашел!

Он, сидя на корточках, деловым взглядом оценивает находку. Гипсовый воротник приземлился рядом.

– Кыш! – машет рукой на мух, облепивших лепешку. – Кыш! Не заносите заразу.

Сирай в задумчивости рядом. Гришка подошел с зелеными листочками в руке.

– Где платочек? Давайте сюда.

Распустил голубоватую ткань на полоски.

– Чистой палочкой ну-ка кусочек.

– Вот с этого краешка погуще, – показывает Щорс пальцем.

– Сам вижу, – раздражается подсказке, принижающей его значительность в действе, Гипсовый воротник и тычет стебельком ромашки в лепешку.

И уже через пять минут главный специалист наставляет приятеля, который вертит замотанным пальцем, рассматривает его.

– Дня через четыре снимешь повязку. А пока не мочи, не трогай.

Улыбнулся.

– Два часа не есть.

– Почему? – не уловил шутки Щорс.

– Как почему…– поспешил было показать свою понятливость Гипсовый воротник, но тут же осекся и преданно смотрит на главного специалиста, который продолжает:

– В общем, береги. И никакого врача. Они тебе налечат.

– Точно говоришь, – слышится спешное ассистентское подтверждение.

А через недельку два друга сидели под яблоней в саду Сираевой тещи. Яблоня этим летом отдыхала, плодов на ней не было. Необремененные ее ветви покачивались на ветру. Рядом вдоль ограды кустился вишарник со взъерошенной после сбора ягод зеленой листвой.

– Любому организму требуется отдых, – рассуждает Гришка. – Значить, яблочного вина нынче не попробуем. Но ты не унывай. Я вчера возвращался с рыбалки, заглянул на кладбище. Дай, думаю, проведаю соседа. А там вишни! Только за пятью ближними могильными оградками насчитал. Так что утром с ведерцем ко мне. А палец-то пока снова перевяжи. Чтоб не взбередить ранку. Прирос ведь таки. Потемнел. Это пока. Все рассосется.

МЫТАРЬ

Вот что скажу я: вы не запугивайте Саньку налоговой полицией. Даже, наоборот, тех полицейских можете Санькой припугнуть, если, конечно, они сами не успели набраться страха от существования этого Джека-потрошителя. Потрошителя кошельков мирных сограждан, которые должно бы держать на учете и опустошать тем самым полицейским. Санька любому, самому дотошному налоговику, даст фору, случись состязание. Так что пусть бы сам приснопамятный Починок – бывший командир армии мытарей российских, взял да обратился в свое время к Саньке. Первоначально изловив его. (А это ведь ой какая труднорешимая задача!) Чтобы провел Санька всероссийский семинар с теми незадачливыми, как и сам министр, специалистами ведомства по выколачиванию денег для казны. (А то ведь сколько еще можно биться, как рыба об лед, изобретая колесо – то бишь сочиняя налоговый кодекс. Словно не тысячу лет уже нашей государственности. Словно не было до нас в природе системы налогообложения. В который раз мы, порушив страну, вновь и вновь превращаемся, как выразился поэт, в страну-подросток. Впрочем, страна-подросток – ничего плохого в том нет. А вот вечный подросток – это уже, как говорится, диагноз.)

Увидел я Саньку однажды вечерком близ комка, как первоначально именовались ларьки, выросшие, словно грибы после дождя, повсеместно в городах и весях с наступлением того самого времени (а правильней – безвременья) рыночной экономики. Вижу, о чем-то шушукается парень с пацаненком, а потом вложил ему в руку бумажку – оказалось, деньги. Пострел, вприпрыжку так, бежит к комку, протянул деньги в окошко. Санька притаился, тянет шею – наблюдает. И только малец, получив в одну руку жвачку в яркой обертке, в другую сдачу, отошел от витрины – Санька шасть сюда же.

– Так, девушка, покажите чек, который выбили мальчику.

А девушка: ы… мы…

– Да я… – говорит. – Да вот… – говорит.

И ничего вразумительного не может сказать, словно язык ей свело. А наш затейник уже вытянул из нагрудного кармана удостоверение и ловко так, одной рукой развернув, кажет в окошко.

– Налоговая служба.

Выждал несколько мгновений, чтобы лицо обличенной обрело достаточную бледность, и продолжает:

– У вас что, кассовый аппарат не работает?