Грифоны охраняют лиру

Сейчас его мысли занимало другое. У него было ощущение какого-то перекрестка, вернее, развилки: как будто жизнь его приблизилась к моменту, когда нужно предпринять какое-то специальное усилие (или, напротив, избежать каких-то действий), чтобы она направилась по новому руслу, как поезд, приближаясь к стрелке на рельсах, оказывается перед дилеммой раздваивающегося пути. С другой стороны, машинист, его ведущий, не должен сам, притормозив, вылезать из кабины и переводить стрелку, да еще и наугад: от Никодима же, кажется, требовалось именно это — прямо говоря, свернуть в непонятном месте в неясную сторону под влиянием смутных ощущений. Зазвонил телефон, первым чувством было не брать трубку (и сам он этому удивился: прежде такого не водилось) — задушив собственную нерешительность, он подошел и мгновенно узнал отчетливые материнские модуляции. «Все в порядке, надеюсь?» (Он на секунду подумал, не рассказать ли ей все произошедшее за последние дни, но решил воздержаться.) — «Да, вполне». — «Ты когда в командировку?» (Она упрямо называла его разъезды ради врачевания чужой ностальгии командировками.) — «Может быть, завтра». — «А куда на этот раз?» — «В Витебскую губернию, там…» — начал было он отвечать, но понял, что мать его не слушает. — «Ты можешь отложить отъезд до понедельника?» — «Ну, наверное, а что?» — «Князь приглашает тебя на ланч. Воскресенье, в пятнадцать часов. У тебя есть приличный костюм?» — «Вообще-то, да, но…» — «Возьми, займи, купи». (Тут только он понял, что мать страшно нервничает, и задней мыслью осознал, что он слышит ее в таком состоянии чуть не впервые в жизни.) — «Хорошо, хорошо». — «Будь обязательно. Знаешь как добраться?» — «Знаю». И повесила трубку, по своему обыкновению не прощаясь.