Внезапно в моей голове громко зазвенел тревожный звонок. Я подумал, что он знает о произошедшем сегодня. У него есть технические возможности для слежки за Комитетом Свободы или, может быть, сам Комитет был только проверкой для меня... Но нет, это было бы слишком сложно отследить. Я подумал, что он не отнимет и пяти минут из напряженного рабочего дня, проведенного за управлением Соединенными Штатами, только для того, чтобы спросить, как я себя чувствую. Я посмотрел на печальное сморщенное лицо и подумал,
Времени на обдумывание и выводы не было. Мне пришлось все отдать на откуп инстинкту. Он же помог мне сохранить невозмутимое выражение лица, когда я сказал:
— Спасибо, Тед, все в порядке.
Он заглянул мне в глаза. Затем провел рукой по лицу, как человек в последней стадии истощения.
— Что ж, постарайся, Говард. Увидимся через день или два. Удачи.
— Ладно, — буркнул я. — Спокойной ночи, Тед.
Изображение помещения в Нью-Йорке превратилось в сверкающую звездочку и исчезло. Най, его кабинет и дремлющая канарейка улетели в космос на пять тысяч километров, и я почти физически ощутил звон, когда оборвалась нить, связавшая нас вместе.
Потом я долго сидел и пытался унять нервную дрожь. Неужели я совершил самую большую ошибку в своей жизни, не рассказав ему всего? Или я сделал самую умную вещь из всех возможных? Или это вообще не имело ни какого значения?
Через некоторое время я устало поднялся и вышел на освещенную фонарями поляну под секвойями, затем вернулся к пьесе, которая так много значила для стольких людей, хотя я и не знал, по каким причинам.
Мы репетировали до полуночи. Около часа ночи мы рухнули на свои койки, смертельно уставшие, но слишком возбужденные, чтобы заснуть. Снаружи нас окружала необъятная тишина ночи, но было трудно разорвать путы образов и скользнуть в сонное забытье. Под Хенкен и Рой время от времени тихо переговаривались, еще слышались голоса, доносившиеся из фургона грузовика, где ночевали женщины, но мы с Гатри лежали молча, думая о чем-то своем. Почему-то в голову полезли мысли о нем. Пожилой служака Комуса с неизбежными для его возраста многочисленными болячками и замедленной реакцией. Как он будет выживать в стране, охваченной партизанской войной?
Через некоторое время я достал свою бутылку и сделал несколько шумных, вызывающих глотков, не предлагая ничего соседям. Интересно, думал ли Гатри о Кресси? Очень милая девушка. Я видел, как он наблюдал за ней из-под седых бровей, склонившись над сценарием. Я его еще не раскусил. Во всяком случае, я знал, что Рой думает о ней. А я?
Нет, вместо этого я подумал о Нае, который сейчас беспокойно ворочался в кровати с исполинским грузом ответственности на противоположной стороне континента. Я подумал о том, как много зависит от одного только Рэйли. Жизнь, мерцающая в нем, наконец угасала. И на мгновение мне показалось, что в темноте вокруг нас, когда мы уже почти заснули, происходит какое-то тайное движение. Как некое гигантское живое тело, стремящееся объединить внутри себя приверженцев Анти-Кома, связывая их в единое и жизнеспособное целое, которое могло бы повлиять на дальнейший ход истории.
Меня начало клонить в сон. По шоссе пронесся грузовик с грохотом, отдаленно напоминающим раскаты грома или артиллерийский залп. Меня это не раздражало. Это был Комус, и в ночи послышался успокаивающий звук. Я подумал о Кресси, лежащей в тепле на своей койке, о ее нежных глазах с пушистыми ресницами.
Я подумал о Миранде, а потом сделал еще глоток и отключился.
Глава 12
Утром я позавтракал в кафе дальнобойщиков, так как никто не пригласил меня присоединиться к зевающей маленькой труппе вокруг печки, на которой они готовили завтрак. Мне было все равно. Было приятно снова войти в теплую дымную маленькую часть Комуса, чувствуя себя в безопасности, зная, что независимо от того, какие беспорядки охватили штат снаружи, здесь Комус правит спокойно и уверенно.
Да, снаружи были определенные волнения. Водители грузовиков уже начали узнавать меня, и разговоры текли немного свободнее, когда я находился среди них. Я узнал от них о рейде на Карсон-Сити, в ходе которого был схвачен лидер повстанцев, а мятежники обстреляли город, чтобы отогнать войска Комуса. Они долго рассуждали о том, что еще, кроме захваченного в плен предводителя, они пытались отбить столь решительными действиями.
Кто-то за стойкой напротив меня, склонившись над яичницей с беконом, сказал, что слышал, что силы повстанцев не так хорошо питаются к северо-востоку отсюда, а чумазый водитель с забинтованной челюстью произнес:
— Мародеры снова в Райской долине. Они пугают даже мятежников.
Я вспомнил объявление, которое видел в Сан-Андреасе на эту тему. Меня это тоже пугало. И если кто-то из моей труппы пронюхает об этом, то они, скорее всего, разбегутся.