А потом я подумал,
Та часть сознания, которая оставалась на страже, наблюдая за сценой, зазвенела тревожным звоночком. Я наблюдал, как Кресси и Рой стояли друг против друга, выжидающе глядя друг на друга, приоткрыв рты и не говоря ни слова. Пока я смотрел, они оба начали глупо хихикать, склонив головы друг к другу. Кто-то забыл свою реплику. Наверное, Рой. Я понял это мгновение спустя, когда Кресси сказала вполголоса, едва сдерживаясь от смеха:
— Ты
— Ты
И вдруг я увидел то, что было очевидным с самого начала. Я видел по крайней мере часть того, что с ним происходило. Я ощутил это по тому, как его глаза смотрели на нее, по тому, как его рука колебалась, прежде чем взять ее руку, а еще по тому, как его разум затуманился, когда она вышла на сцену.
Если для меня это было новостью, то для его жены это была старая история.
— Просто держи рот на замке, Кресси, — устало предупредила Полли. — Не подсказывай ему. Он сделает свое дело, если ты дашь ему хотя бы полшанса.
— Мистер Рохан, — раздался голос Гатри позади меня, — не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Я обернулся, и он кивнул в сторону грузовика. Это озадачило меня. Голоса на сцене смолкли, когда я встал и резко свистнул.
— Возвращайся к началу эпизода, Кресси, и пробегись по нему еще раз, — пробормотал я. — Я вернусь через минуту. Продолжайте.
Гатри открыл дверцу грузовика ровно настолько, чтобы в нее мог проскользнуть один человек.
— Кое-кто хочет вас видеть, — загадочно произнес он. — Входите же.
Теперь внутренний объем фургона казался намного больше. Это произошло потому, что в дальней стенке засветился экран, на котором я увидел знакомый кабинет Ная с движущимися фресками на стенах. Тед оторвал взгляд от своего стола и улыбнулся мне. Над ним в круглой клетке спала желтая канарейка, спрятав свою голову под крыло.
— Привет, Говард, — небрежно бросил Най. — Ну, как дела?
Я быстро и сильно встряхнулся, пытаясь привести вселенную в порядок. И как раз вовремя я остановился, чтобы не сказать экрану телевизора: «Как ты сюда попал?»
Он рассмеялся, увидев выражение моего лица. Потом Най присмотрелся повнимательнее и спросил:
— Что с тобой случилось, Говард? Кто-то протащил тебя лицом по щебенке?
— Очень смешно, — буркнул я. — Когда-нибудь это должно случиться и с тобой. Почему ты не сказал мне, что я еду в революцию?
— Да брось ты, все не так уж плохо, — проговорил он спокойно. — Я слышал, ты отлично справляешься. Каково это, снова оказаться в упряжке?
Мне показалось, что он очень пристально наблюдает за мной.
— Хорошо, — ответил я. — Мне нравится. Почему ты спрашиваешь?
Кажется, он немного обиделся.
— Просто так. Я как раз собирался уходить. Решил сначала проверить, как ты. Мне просто интересно, не могли бы вы немного уплотнить свой график. К примеру, ставить по два спектакля в день.
Я ответил:
— Ну, я... конечно, я думаю, что мы могли бы. Премьера в субботу. Я бы...
— Это совсем другое дело, — он прикусил ноготь большого пальца. Знакомый жест, который всегда означал, что он находится в большем напряжении, чем ему хотелось показать. — А возможно ли перенести ее на пятницу, скажем? Я дал...
Я начал взрываться.
— Ладно, ладно! — он сделал успокаивающие движения обеими руками. — Попробуй в пятницу, Говард. Это очень важно. У меня есть на то свои причины. Позже я тебе все объясню.
Он вздохнул, и его узкие плечи поникли.
— О, конечно, мы начнем представление прямо сейчас, если ты так хочешь. Кому нужны репетиции?
— Это очень важно для меня, Говард, — сказал он, с тревогой глядя мне в глаза. — Если кто и может это сделать, так это ты. Я знаю точно.
— Я постараюсь, — с раздражением ответил я.
— Говард... — он замялся. — Все в порядке?