Греческая эпиграмма

В Феспиях чтут одного лишь Эрота, дитя Афродиты,
  И признают только тот образ Эрота, в каком
Бога познал сам Пракситель, в каком его видел у Фрины,
  И, изваяв, ей как дань собственной страсти поднес.

АНАКРЕОНТУ

Смотри, как от вина старик шатается
Анакреонт, как плащ, спустясь к ногам его,
Волочится. Цела одна сандалия,
Другой уж нет. Но все еще на лире он
Играет и поет, все восхваляет он
Бафилла иль, красавец Мегистей, тебя…
Храни его, о Вакх, чтоб не упал старик.

ДОРОГА В АИД

Дорогой, что в Аид ведет, спокойно ты
Иди! Не тяжела она для путника
И не извилиста ничуть, не сбивчива,
А так пряма, ровна и так полога вся,
Что, и закрыв глаза, легко пройдешь по ней.

АВТОЭПИТАФИЯ

От Италийской земли и родного Тарента далеко
  Здесь я лежу, и судьба горше мне эта, чем смерть.
Жизнь безотрадна скитальцам. Но Музы меня возлюбили
  И за печали мои дали мне сладостный дар.
И не заглохнет уже Леонидово имя, но всюду,
  Милостью Муз, обо мне распространится молва.

ТИМОН ФЛИУНТСКИЙ

Есть для любви и для брака пора, и пора для покоя.

МНАСАЛК

Край свой родной от позорных цепей избавляя, покрылись
  Прахом могильным они, но через то обрели
Доблести славу большую. Пускай же за родину будет
  Каждый из граждан готов, глядя на них, умереть.

ФЕОДОРИД

В бурных волнах я погиб, но ты плыви без боязни!
  Море, меня поглотив, в пристань других принесло.

ДИОСКОРИД

Сводят с ума меня губы речистые, алые губы,
  Сладостный сердцу порог дышащих нектаром уст;
Взоры бросающих искры очей под густыми бровями,
  Жгучие взоры — силки, сети для наших сердец;
Мягкие, полные формы красиво изваянной груди,
  Что услаждают наш глаз больше, чем почки цветов…
Но для чего мне собакам показывать кости? Наукой
  Служит Мидасов камыш[64] тем, чей несдержан язык.

* * *

В белую грудь ударяя себя на ночном твоем бденье,[65]
  Славный Адонис, Клео сердце пленила мое.
Если такую ж и мне, как умру, она сделает милость,
  Без отговорок меня вместе с собой уведи.

ЭПИТАФИЯ РАБУ

Раб я, лидиец. Но ты, господин мой, в могиле почетной
  Дядьку Тиманфа велел похоронить своего.
Долгие годы живи беспечально, когда же, состарясь,
  В землю ко мне ты сойдешь, — знай: и в Аиде я твой.

ЭПИТАФИЯ АНАКРЕОНТУ