Гранатовый дом

— Сочинять сценарий — это ведь не психическое заболевание, верно?

— Как знать, как знать… — Доктор уже с серьезным видом покачал головой. — В вашем случае может быть как раз наоборот, ведь вы не отдаете отчета в своих собственных поступках. К тому же творческие люди уязвимы больше других.

— Вот это неправда, — вскинулся Аджанов. — Чтобы уходить из реальности в мир фантазий и возвращаться обратно, нужно иметь невероятную силу духа. А сила духа присуща только здравому разуму.

— Тут я готов с вами поспорить. Но сейчас не время дискутировать. И если вас интересует, не превратитесь ли вы в спокойного счастливого человека, как ваши соседи по палате, то скажу: пока не превратитесь.

— Почему? — вырвалось у него.

— Потому, что ваш случай только изучается, и лечение вам пока не назначено. В этом весь вопрос.

— А они? Какое лечение было назначено им, чтобы вот так?

— Я мог бы не отвечать вам, но отвечу, — пожал плечами врач. — Я ведь понимаю, как вам это интересно. У них уже четко определенная болезнь — вялотекущая шизофрения. И они принимают специальное лечение, чтобы снять возбудимость с нервных центров.

— Вялотекущая шизофрения? Я никогда не слышал о такой болезни, — удивился Аджанов.

— Вы о многом не слышали. Разве вы медик? — ответил врач спокойно.

После этого, резко поднявшись, он разрешил ему гулять по коридору и вышел из палаты. Состояние соседей оставалось неизменным — они молчали.

Каждый день Сергей ходил по коридору в полном одиночестве. И каждый день за его соседями приезжали каталки, которые увозили их на несколько часов, а потом в ужасном состоянии привозили назад.

Однажды ночью он услышал странный звук — вздох, какой-то шорох, а главное — движение тела! Аджанов моментально вскочил на ноги. Шустрый парень тяжело дышал. С его губ сорвался стон. А затем он перевернулся набок.

Это было настолько неожиданно, что Сергей растерялся! Сосед подавал признаки жизни! Аджанов приложил ладонь к его лбу. Лоб оказался по-человечески теплым, живым, почти горячим.

Очевидно, молодой организм справлялся с этим омертвением, и парень оживал. Если бы Сергей знал молитвы, он бы молился.

Но на следующее утро парня, как всегда, увезли. И вернули он в таком же самом состоянии — как обычно. Признаков жизни больше не подавал. А лоб его был ледяным, как лоб мертвеца. Аджанов мгновенно отдернул руку — так неприятно было к нему прикасаться.

И постепенно время растянулось для него в огромную муку, особенно страшную потому, что он не мог ничего поделать. Сергей находился в месте, которое было хуже тюрьмы, и неизвестность будущего наполняла его первобытным ужасом.

Мог ли он представить, что и в таком положении судьба способна послать ему светлые моменты? Однажды — это была его пятая прогулка по коридору — Аджанов понял, что не одинок.

Это ощущение буквально ударило его в спину, и, обернувшись, он разглядел мужчину возле окна. Застыв на одном месте, тот напряженно смотрел ему вслед. Сергей не знал, как себя вести, можно ли ему разговаривать с другими пациентами. Впрочем, никто не запрещал ему этого. Поэтому он быстро подошел к мужчине — и не поверил сам себе, увидев у него живые глаза.

— Простите… — Человек попятился. — Мне только сегодня разрешили гулять. Я вас потревожил?

— Нет, что вы! — воскликнул Сергей. — Я в этом коридоре уже давно, в пятый раз, — почему-то уточнил он.

— А я первый. Меня готовят к какой-то особой терапии и вот сейчас разрешили прогулки.

— Как я рад видеть здесь живого человека! — Восторгу Аджанова не было предела. — Меня зовут Сергей, — представился он.

— Анатолий, — осторожно ответил мужчина.

Аджанов, не скрывая интереса, принялся рассматривать своего нового знакомого.

Он был высок ростом и хорошо сложен, лет 40-45-ти. У него были черные вьющиеся волосы и виски, чуть тронутые сединой. Умные, проницательные, но какие-то невероятно печальные глаза. Несколько безвольный рот, придающий выражению его лица непреходящее ощущение скорби. Во всем облике этого человека было что-то трагичное.

Сергею подумалось, что он наверняка много пережил и что пережитые испытания поразили его своей жестокостью. Анатолий показался ему благородной, трагической фигурой, каким-то посланцем из другого века. Он не выдержал:

— За что вас сюда?

Его манера формулировать вопросы в лоб часто сбивала людей с толку. Мужчина с опаской покосился по сторонам. Губы его дрогнули. Приглушенным голосом он сказал:

— Я писатель.

Глава 15

К вечеру этого же дня в палате Аджанова в неурочное время появился врач. Губы его были сурово сжаты в узкую осуждающую полосу.

— Только несколько дней назад вы так интересовались подробностями терапии своих соседей, боясь оказаться на их месте, — злым, необычным тоном начал он.

— Я и сейчас боюсь, — Сергей непроизвольно сжал кулаки.

— Тогда не вступайте в беседы с другими пациентами!

— Ну конечно! — Губы Аджанова тронула улыбка, от напряженных чувств превратившаяся в гримасу. — Уши везде.