Граф Монте Кристо 2 часть

The first three remained constantly in a small waiting-room, ready to obey the summons of a small golden bell, or to receive the orders of the Romaic slave, who knew just enough French to be able to transmit her mistress's wishes to the three other waiting-women; the latter had received most peremptory instructions from Monte Cristo to treat Haidee with all the deference they would observe to a queen.	Все три француженки находились в первой комнате, готовые прибежать по первому звуку золотого колокольчика и выполнить приказания невольницы-гречанки, достаточно хорошо владевшей французским языком, чтобы передавать желания своей госпожи ее трем камеристкам, которым Монте-Кристо предписал относиться к Гайде столь же почтительно, как к королеве.
The young girl herself generally passed her time in the chamber at the farther end of her apartments.	Молодая девушка находилась в самой дальней из своих комнат, то есть в круглом будуаре, куда дневной свет проникал только сверху, сквозь розовые стекла.
This was a sort of boudoir, circular, and lighted only from the roof, which consisted of rose-colored glass. Haidee was reclining upon soft downy cushions, covered with blue satin spotted with silver; her head, supported by one of her exquisitely moulded arms, rested on the divan immediately behind her, while the other was employed in adjusting to her lips the coral tube of a rich narghile, through whose flexible pipe she drew the smoke fragrant by its passage through perfumed water.	Она лежала на полу, на подушках из голубого атласа, затканных серебром, легко прислонившись спиной к дивану; закинув за голову мягким изгибом правую руку, левой она подносила к губам коралловый мундштук с прикрепленной к нему гибкой трубкой кальяна, чтобы табачный дым попадал в ее рот только пропитанный бензоевой водой, через которую его заставляло проходить ее нежное дыхание.
Her attitude, though perfectly natural for an Eastern woman would, in a European, have been deemed too full of coquettish straining after effect.	Ее поза, вполне естественная для восточной женщины, показалась бы аффектированно-кокетливой, будь на ее месте француженка.
Her dress, which was that of the women of Epirus, consisted of a pair of white satin trousers, embroidered with pink roses, displaying feet so exquisitely formed and so delicately fair, that they might well have been taken for Parian marble, had not the eye been undeceived by their movements as they constantly shifted in and out of a pair of little slippers with upturned toes, beautifully ornamented with gold and pearls. She wore a blue and white-striped vest, with long open sleeves, trimmed with silver loops and buttons of pearls, and a sort of bodice, which, closing only from the centre to the waist, exhibited the whole of the ivory throat and upper part of the bosom; it was fastened with three magnificent diamond clasps.	На ней был обычный костюм эпирских женщин: белые атласные затканные розовыми цветами шаровары, доходившие до крошечных детских ступней, которые показались бы изваянными из паросского мрамора, если бы они не подкидывали двух маленьких, вышитых золотом и жемчугом сандалий с загнутыми носками; рубашка с продольными белыми и голубыми полосами, с широкими откидными рукавами, оставлявшими руки свободными, с серебряными петлями и жемчужными пуговицами; и, наконец, нечто вроде корсажа, застегнутого на три бриллиантовые пуговицы, треугольный вырез которого позволял видеть шею и верхнюю часть груди.
The junction of the bodice and drawers was entirely concealed by one of the many-colored scarfs, whose brilliant hues and rich silken fringe have rendered them so precious in the eyes of Parisian belles.	Ее талию охватывал яркий пояс с длинной шелковой бахромой - предмет мечтаний наших парижских модниц.
Tilted on one side of her head she had a small cap of gold-colored silk, embroidered with pearls; while on the other a purple rose mingled its glowing colors with the luxuriant masses of her hair, of which the blackness was so intense that it was tinged with blue.	На ее голове была золотая, вышитая жемчугом шапочка, слегка сдвинутая набок, и в иссиня-черные волосы была воткнута чудесная живая пурпурная роза.