Граф, Мак и Стром

Тонкие бледные губы чуть раздвинулись в улыбке:

— Прошлым летом, когда Рехор ехал в город за новой бочкой…

— Это я уже слышала, — засмеялась Маркета, — Старый Мартин, вижу, вам уже встретился. А вообще? Как здоровье нашего короля, да продлит Отец его годы, что в стране происходит?

— Его величество уже очень давно не присылал мне приглашений посидеть, выкурить трубочку-другую табаку за бутылочкой сливовки, так что… Насколько я знаю: Матиуш Третий жив, скорее всего и здоров. А в стране… По стране ходит Алая чума.

— Спаси нас Отец! Опять?

— Да. В Звенижече видели заболевших, да по дороге сюда я встретил бродячий цирк, в котором заболели акробат и клоун.

— Откуда ж ты шел, добрый пан?

— Из Звенижеча и иду…

— МАРКЕТА!!! — прогремел крик Марека, — Или сюда! Бегом!

— Прошу прощения, уважаемый пан, муж зовет.

Крестьянка убежала. Арност посмотрел ей в спину, взял ложку, но, вместо того, чтобы зачерпнуть остывающую перед ним капусту, прислушался.

Где-то в доме еле-еле слышно раздавался детский кашель.

Бродяга криво улыбнулся.

* * *

— Ты знаешь, ЧТО это значит?!

— Не пугай ребенка!

Марек, огромный плечистый парень, в белой рубахе с закатанными рукавами, подхватил испуганную дочку и поднес к лицу жены:

— Видишь? Видишь?!

— Да что, что мне видеть?!

— Вот здесь, на шейке — видишь, я спрашиваю?

Маркета присмотрелась. Действительно, на розовой кожице были видны маленькие бледные пятнышки, бегущие цепочкой вдоль сонной жилки. Совсем неприметные, не приглядишься — так и не заметишь…

— Что это?

— Это?! Это признак заразы! Я на войне повидал таких. У нашей дочки — Алая чума!

— Нет! — женщина прижала ладони ко рту, — Не может быть… Доктор Бражек сказал — простыла…

— Доктор Бражек?! Этот мерзавец, недостойный своего имени, сбежал из деревни!

Девочка робко кашлянула. Как будто отзываясь, послышался громкий надрывный кашель из-за двери. Марек замер:

— Кто это там?

— С-странник…

— Странник?!

Крестьянин схватил первое, что попалось под руку: огромные вилы, и влетел на кухню.

— Добрый день, уважаемый пан, — вежливо склонил голову Арност, тут же зашедшийся в очередном приступе кашля.

Горе и гнев — все это помутило разум Марека. Он забыл, что заразный чумной выглядит иначе, что признаки болезни проявляются только на третий день, сейчас он видел в бледном незнакомце воплощение пришедшей к ним в дом беды.

— Ты! — вытянул он руку, — Это ты принес заразу в мой дом! Убирайся!

— Твои обвинения, добрый пан, — хладнокровно произнес бродяга, — беспочвенны и обидны.

— Пошел вон! — крестьянин в ярости замахнулся вилами. Подбежавшая сзади дочка вцепилась в штанину отцу. Взгляд Арноста цепко оглядел девочку.

— Я уйду, добрый пан, — поднял он глаза, — и воспользуюсь гостеприимством в другом месте. Прошу прощения, добрая пани, что не успел по достоинству оценить твою капусту, уверен, она вкусна…

— ВОН!

Бродяга снял шляпу и плащ и вышел за дверь. Молча.

Марек бессильно опустился на скамью. Обхватил голову руками. Девочка, не понимавшая, что происходит, дернула его за рукав:

— Папа, не кричи. Дядя хороший…

Взревев, крестьянин, вскочил и бросился на улицу, без особой цели, просто, чтобы движением погасить горе, разгорающееся в груди. Распахнул дверь — и замер.

Бродяга, который просил ночлег и пищу, спокойно шагал к околице деревни.

Крестьянин мертво посмотрел ему вслед, пока странник не скрылся за деревьями, после чего повернулся и, деревянно шагая, прошел в дом. Подошел к столу. Рука слепо нашарила за пазухой тяжелый серебряный крест, Марек сжал его покрепче и дернул, срывая с шеи. Положил на стол и наклонился, нащупывая топор.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила Маркета.

Лезвие топора впилось в крест, разрубая его на две неравные части.

— Что ты делаешь, Марек?!

— Не человек, — хрипло произнес муж, нарубая крест крупными кусками, — Это был не человек. К нам в дом приходила сама Алая чума.

— Спаси Отец…

— Нашу дочку он не спас. Но я не позволю этой твари разносить заразу и дальше.

С этими словами Марек подошел к сундуку и достал из него свою старую солдатскую пищаль.

* * *

Бродяга, называющий себя Арностом, неторопливо шагал по лесной дороге, уже где-то минутах в пяти ходьбы от деревни. Солнце садилось, нужно было подыскать место для ночлега.

— Стой, тварь!

Бродяга остановился и неторопливо оглянулся.

— Мы уже здоровались сегодня, добрый пан.

— Я не собираюсь желать тебе здоровье, порождение Тьмы!

— Ты думаешь? Сдается мне, ты меня с кем-то спутал.

Арност спокойно стоял, не обращая внимания на направленный ему в грудь ствол. Над пищалью вился тонкий дымок фитиля.

— Ты принес болезнь в нашу деревню!

— Ты ошибаешься, добрый пан.

— Ты — зло!

— Нет.

— Ты — Алая чума!

Грохнул выстрел. Взлетели птицы.

Постояв секунду, Марек уронил дымящуюся пищаль и подошел к упавшему телу.

Грудь Арноста была разворочена серебряной картечью, кровь почти не текла. Пустые глаза мертво смотрели в сереющее небо.

Крестьянин взял труп за ноги и потащил в лес.

Заразу нужно сжечь.

* * *