Готы

Сам Радагайс, сложивший оружие на условиях сохранения жизни ему и его сыновьям, был тем не менее убит римлянами вместе с сыновьями в 406 г. Это – к вопросу о верности договорам, коварстве и вероломстве. Интересно, был ли «варвару из варваров» Радагайсу известен коренной принцип римского права «пакта сунт серванда» («договоры должны соблюдаться») и что он думал о соблюдении римлянами этого принципа. Восточноримский историк VI в. Марцеллин Комит (просьба не путать с жившим гораздо раньше Аммианом Марцеллином) в своей хронике, охватывающей период от вступления на престол императора Феодосия I Великого (379) до первых лет царствования императора Юстиниана I Великого (534), называет виновником казни Радагайса, сдавшегося под клятву Стилихона, не самого военного магистра и регента Запада, а его союзника – готского вождя Сара. Но римлянам было не впервой проявлять «пуническое» вероломство, особенно с «варварами». Олимпиодор, к примеру, писал в своем рассказе о гибели гуннского вождя с очень «по-римски» и даже «по-христиански» звучащим именем Донат около 412 г.: «Донат, коварно обманутый клятвой, был преступно умерщвлен», причем виновниками смерти вождя гуннов являлись римляне или их союзники.

12 000 пленных воинов Радагайса (самых отборных, оптиматов – только готов) патриций Стилихон зачислил в свое войско; остальных «римский вандал» продал в рабство, большинство из них вскоре скончалось от истощения и болезней.

Так Рим продолжал сам приближать к себе своих будущих могильщиков. Правда, все они, принятые Римом под свое крыло, могли кой-как сражаться. Сражаться приходилось повсеместно и всегда. Но прийти к власти в Римской империи, пользоваться этой властью, создавать себе сильные позиции – все это было возможно, лишь внимательно изучив ее традиционных властителей, уже 600 лет правящих ею хозяев, – римский господствующий класс и их систему управления. И римскую систему руководства войсками на марше, в бою и на учениях.

Владыка гуннов Ульдин, сражавшийся за Ветхий Рим под руководством Стилихона, был, вероятно, «царем» не в большей и не в меньшей степени, чем побежденный им Радагайс. Но он был, вероятно, дедом Аттилы, и в его внуке взошел посев, брошенный дедом в землю в ходе «битвы на уничтожение» под Фезулами.

Гуннские «федераты», словно предугадывая это, сплотились вокруг вандала Стилихона, денно и нощно защищая военного магистра Запада своими луками, мечами и телами. Германцы были их заклятыми врагами, несмотря на периодически заключавшиеся гуннско-германские военные союзы за Рим или против Рима. Германские «федераты» Стилихона были готовы изрубить гуннов на куски. Что и сделали под руководством Сара несколько позднее, когда Стилихона постигла опала. А римские придворные юного августа Гонория охотнее всего прогнали бы ко всем чертям и гуннов, и германцев, если бы только могли себе позволить лишиться своей последней надежды и опоры. Но, поскольку это было невозможно, в особенности потому, что гуннов и германцев на «ромейской» службе было слишком много, ненависть «национально-римской партии» обратилась (как это часто бывает после головокружительных успехов) на человека, в очередной раз спасшего Первый Рим – на Стилихона.

Император Запада Гонорий (по некоторым источникам, беззаконно со всех точек зрения – как традиционно-римской, так и христианской – сожительствовавший с растленной им родной сестрой Галлой Плацидией) по очереди женился на дочерях Стилихона; в честь его брака с одной из них – Марией – сладкопевец Клавдиан сочинил дошедшую до нас торжественную свадебную песнь – «Эпиталаму». Если верить некоторым источникам (включая «Гетику»), обе дочки Стилихона оставались девственницами и после вступления в брак с августом Запада. Коль скоро это так, мужская сила Гонория вряд ли превосходила таковую его брата и соперника Аркадия. Но как же он тогда ухитрился сожительствовать с родной сестрой? Или это она его так истощила, что на долю законных супруг ничего не осталось? Опять темна вода во облацех…

Как бы то ни было, Гонорий дожил до 24-летнего возраста. Со всех сторон его окружали придворные льстецы и наушники, неустанно чернившие в его глазах Стилихона, неустанно воевавшего за Гонория по всей (западно)римской Европе. Придворный лизоблюд по имени Олимпий, грекоязычный сириец, по какой-то причине особенно ненавидел Стилихона, возможно, связывая с падением ненавистного ему военного магистра надежды на свое собственное возвышение. Внешне Олимпий старался казаться благочестивым, смиренным и скромным. В действительности же он был мастером по части тайных интриг, плести которые ему в немалой степени невольно помогал сам Флавий Стилихон: вследствие свойственного не только ему, но и другим военным некоторого недостатка воображения он, кажется, просто не мог поверить в возможность своей гибели и вообще угрозы его личности.