Госпиталь брошенных детей

Наступила жуткая тишина. Я посмотрела на брюкву и увидела кухонный нож, лежавший рядом. Слева от меня находился утюг, попыхивавший паром, справа лежала кочерга. Оружие находилось повсюду, стоило лишь взглянуть на него. Эта мысль заставляла меня чувствовать себя запятнанной и порочной, и мне как никогда захотелось отбелить свой разум, стереть грязные пятна моих воспоминаний. Я молча вышла из кухни и поднялась к Шарлотте, ожидавшей меня у двери. Мы осторожно спустились к брукхэму, и я впервые за неделю сделала глоток свежего воздуха. Снег быстро проник мне за шиворот и в чувствительные места между перчатками и рукавами. Шарлотта забралась в экипаж, придерживая свою синюю шляпку, и я последовала за ней, пока дверь не захлопнулась, а маленькая занавеска не была задернута. Шарлотта приподняла занавеску с другой стороны, глядя на группу молодых женщин – служанок в простых бурых плащах, дружно шагавших куда-то, несмотря на холод.

– Как думаешь, куда они направляются? – спросила она.

– Шарлотта! – резко сказала я, и она опустила занавеску.

Мы в молчании доехали до часовни. Я чувствовала, как карета поворачивает знакомым путем направо по Грейт-Ормонд-стрит и налево у конца Ред-Лайон-стрит, прежде чем подъехать к воротам госпиталя. Генри помог нам выйти наружу, и мы немного постояли, моргая в ярком свете. В это время года никто не собирался группами поболтать перед службой, и мы с Шарлоттой последовали за пожилой четой, полусогнувшись от встречного ветра. Шляпа Шарлотты слетела прямо перед входом, и она бросилась догонять ее с вытянутыми руками, пока очередной порыв не поднял шляпку и не направил ее прямо в грудь, а потом в руки доктора Мида. Он поймал ее и весело рассмеялся, прежде чем снять собственную шляпу. Я не слышала, что он сказал, но подождала у кедровой двери, пока они не подошли ближе.

– Миссис Каллард, – сказал он. – Вы отлично справляетесь с вашей шляпой. Боюсь, что моей шляпе и шляпе мисс Каллард нужно больше дисциплины и тренировки.

Шарлотта широко улыбалась, показывая зубы.

– Нельзя заходить в церковь с непокрытой головой, – сказала я, и она нахлобучила свою шляпку неподобающим манером, но у меня уже не было времени поправить ее.

Доктор Мид придержал нам дверь, но прежде чем я поспешила к нашей обычной скамье, он остановил меня.

– Могу я нанести вам визит после службы?

Я удивленно моргнула.

– Вам не нужно никакого разрешения, доктор Мид. Вы всегда желанный гость на Девоншир-стрит.

– Рад это слышать. Если я не найду вас сразу же после службы, то собираюсь посетить вас до полудня. Надеюсь, это не нарушит ваши планы?

Он был знаком с моим образом жизни, однако всегда говорил так, словно по воскресеньям я только и делала, что получала визитные карточки и приглашения.

– Вовсе нет. Буду очень рада, если вы присоединитесь к нашему воскресному ланчу.

– Спасибо, с удовольствием.

Мы расстались и направились к своим скамьям. Я не задумывалась о причине его вопроса во время церковной службы и короткой поездки домой до половины двенадцатого, пока в дверь не постучали. Доктор Мид посещал нас не чаще одного раза в месяц; он был другом Дэниэла и на два или три года моложе его. Сейчас Дэниэлу было бы тридцать пять, хотя он дожил лишь до двадцати восьми лет. Я никогда не увижу его седины, морщин и живота, округлившегося от многолетних трапез с сыром и портвейном.

Я проводила доктора Мида в гостиную и спустилась на кухню. Агнес разогревала чайник и собирала чайные блюдца, и я спросила Марию, когда будет готова баранина. Она поджала губы и ответила, что через полчаса, но при этом не смотрела на меня. Я задалась вопросом, что могло вызвать ее недовольство, а потом вспомнила о ключе, лежавшем у меня в кармане. Я достала ключ и положила на стол.

– Доктор Мид обожает твою печеную картошку. – Я смотрела на нее, пока она не посмотрела на меня в ответ с некоторым беспокойством. Увидев выражение моего лица, перестала хмуриться и взяла ключ.

– Значит, приготовлю побольше для него, – сказала она, и я поняла, что прощена.

Я поблагодарила ее и вернулась наверх. Доктор Мид сидел на моем стуле, но я не стала возражать.

– Как поживает ваша сестра? – спросил он, когда я уселась напротив него и расправила юбки.

– Хорошо, как и всегда. Она отправилась на север вместе с семьей.

– Очень разумно. Зимой Лондон просто ужасен.