Горячий август

Тетка Маланья подняла голову и так посмотрела на девушку, словно это была не жнея-соседка, а сам Игнат. Лицо Маланьи стало жестким, в глазах блеснули недобрые зеленые огоньки. Лизавета даже смешалась и глянула на Маланью с опаской.

- Меня, рыбка, не послушает?

-Если ж бы слушался, тетка Маланья, так сегодня пришел бы. А его ведь что-то не видать.

- А завтра придет!

В это время к полю приблизилась жнейка, и Алена поспешила к дороге, чтобы забрать ее в свою бригаду. На сиденье,, нарочито устало ссутулившись, подражая кому-то из врослых, сидел Петрусь, тот хлопец с курносым облупленным носом, который поспорил с Аленой возле кузницы. Он остановил лошадей и, стараясь говорить солидно, спросил:

- Ну, что?

- Выпрягай коней. А жнейку нам оставь.

- Как это оставь? А кто за жнейку отвечает: ты или я?

- Я буду отвечать.

- Ты будешь отвечать! - насмешливо свистнул Петрусь. - Много вас таких найдется, ответчиков!

И, показывая, что разговор окончен, он дернул вожжи. Лошади тронулись.

- Подожди же! Я скажу Мартину, что жнейка полдня из-за тебя простояла без работы.

- Говори! Без приказа бригадира я не отдам. Скажет Настя отдать, я и отдам, а без нее не проси.

- Так она ж в городе.

- А мое дело маленькое.

- Ты нам работу срываешь! Ну, гляди же. Я все скажу председателю! крикнула ему вслед Алена.

Она вернулась к жнеям.

...И снова тишина. Только серпы перекликаются: ж-жик, ж-жик! Духота. В неоглядной глубокой дали ни одного облачка. Неподвижное палящее солнце...

* * *

На колхозном дворе, где вернувшийся из города Мартин распрягал коня, было тихо. Только конюх копался в конюшне да покрикивал на стоявших там больных лошадей. Потом из хлева вышел паренек в майке и полотняных, закатанных до колен штанах - сын конюха. Он вел за узду гнедую нескладную лошадь, которая лениво топала за ним, свесив голову.

Паренек стал запрягать коня в пожарную бочку.

- Ты куда?-спросил Мартин мальчика.

- По воду, на речку.

- А разве в колодце нету воды?

- Нету. Вся высохла от жары. Батька недавно набирал, так один ил.

О новом простое жатки Мартин уже знал. Не доезжая до села, он встретил огородного сторожа Василя Скорыка, и тот ему рассказал об отказе Петруся дать в бригаду Алены жнейку. Василю Мартин не очень-то верил. Обычно тот, рассказывая о чем-нибудь, любия прибавить коечто и от себя, но все же слова сторожа встревожили его, и он спешил скорей распрячь коня, чтобы узнать обо всем более точно.

Председатель с беспокойством подумал об обещании, которое он дал в райкоме.

"Словно нарочно делается все, чтобы помешать работе... Теперь управиться в два дня будет еще трудней".

Настю слова Василя тоже встревожили, Она хоть и сказала председателю, что болеет только за свою бригаду, далеко не безразлично относилась к тому, успеет или не успеет колхоз закончить жатву вовремя.

Кроме того, она чувствовала, что сегодняшний случай был результатом той ссоры, которую начала она. И Настя не могла отмахнуться от мысли, что она, хотя ее и не было в это время в колхозе, виновата не меньше Петруся.

Но председателю своего беспокойства Настя ничем не выдала.

Как только колеса въехали на колхозный двор, она соскочила с телеги и, ни слова не говоря Мартину, направилась к хате, в которой жил Петрусь.

"Ах ты, негодный птенец, - думала она со злостью. - Он уже свои порядки тут устанавливает. Целые полдня из-за него, негодника^, потеряли".

Петрусь был дома - поправлял зубья на граблях. Увидев бригадира, хлопец сразу отложил грабли в сторону, встал.

- Что ты натворил! - не отвечая на приветствие, накинулась на него Настя.

Петрусь смешался.

- А что такое?

- Что такое! Ты не знаешь? Ты почему жнейку не отдал Алене?

- Почему... Будто сами не знаете. Будто не при вас она отобрала жнейку возле кузни. И не знаете, что она ячмень на "Далеком поле"...

Насте хотелось сказать, что Алена по праву взяла тогда жнейку. Но не сказала, - не такой был у Насти характер, чтобы легко признаться в своей вине, да еще перед каким-то зеленым подростком.

- А тебе что? Просили тебя вмешиваться? Ты все равно не имеешь права не давать ей жнейку, - строго сказала Настя. - Что она, Алена, для себя брала?

Для себя?

- Не для себя. Для бригады.

- Не для себя. И ты никакого права не имел не отдавать. Ясно? Председатель в райкоме сегодня сказал, что наш колхоз завтра кончит жатву. Он твердо обещал.

А теперь что через твою выходку получается?

- Я не знал...

- Надо было знать! Один председатель, что ли, должен о колхозе думать? Мы все должны ему помогать. А до того, что у меня с Аленой, ты не касайся. Не в свое просо не суй носа!

Хлопец не знал, что отвечать. Хотел сделать так, чтобы Настя похвалила, думал, чтобы лучше было своей бригаде, а тут, оказывается, ошибся.

Петрусь виновато опустил голову...

* * *