Горячие сердца

С этими двумя людьми, такими разными по возрасту, характеру и жизненному опыту, случилось то, чего не может быть в жизни одного человека: с молодостью соединилась зрелость. Соединилась прочно и искренне. Оба Михаила понимали и дополняли друг друга во всем: в бою, в учебе, даже в повседневном быту. Горячность молодости сдерживалась рассудительностью зрелости; спокойствие зрелости подогревалось огнем молодости.

„СБ“ дерутся

Николай застал Бурмистрова и Ююкина в их палатке за подготовкой карты и доложил решение командира бригады. Ююкин согласился взять Николая вместо штурмана на первое же задание.

Николай молча наблюдал за работой командира над картой.

Вокруг палатки полыхала полуденная жара. Воздух поднимался от буро-желтой степи навстречу золотому пламени неба. Мир был наполнен зноем через край. Зной густым колышущимся маревом стоял над землей.

Уже через полчаса голова Николая загудела.

Рядом с ним тяжело посапывал совершенно взмокший Бурмистров. Нет-нет, и с его багрового, точно раскаленная медь, лица на бумагу падала крупная капля пота. Один только Ююкин, сдвинув на затылок пилотку, продолжал как ни в чем не бывало расчерчивать карту.

— Не пойму, — проворчал Бурмистров, — ты словно родился в этом пекле, а я мокну и мокну.

— Сырости в тебе, Миша, много, — добродушно усмехнулся Ююкин. И, помолчав, словно невзначай добавил: — А спирт, знаешь, как легко испаряется. Вот и мокнешь.

— Ты думаешь? — серьезно спросил Бурмистров. — Что ж, может статься, ты и прав...

На западе послышалось быстро приближающееся гудение самолета. По характерному гулу с присвистом можно было безошибочно узнать «СБ». Сверкнув на солнце узкими крыльями, самолет сделал круг над площадкой и лег в крутой вираж.

— Сам! — в один голос воскликнули Бурмистров и Ююкин и, выбежав из палатки, проследили за посадкой «СБ».

Никто, кроме начальника штаба бригады, так не заходил на посадку. Это была его «походка».

От палатки Бурмистрова было видно, как с холма, где стояла юрта комбрига, штабная «эмка» помчалась к севшему «СБ».

— Что-то монтируется, — сказал Ююкин, и в голосе его прозвучала надежда.

— Очередь Артамонова, — мрачно пробормотал Бурмистров.

Николай знал, что бурмистровцы на два-три вылета шли впереди соседей — «эсбистов» полка Артамонова. Части очень ревниво следили за очередью, стараясь, чтобы их не обходили боевыми заданиями. Теперь была очередь артамоновцев. Поэтому прилет начальника штаба бригады, по мнению Бурмистрова, не сулил надежд получить задание.

Но Ююкин все же сказал:

— А может быть, Миша, что-нибудь смонтируется и для нас? Съездим?

Бурмистров хмуро размышлял.

— Ты думаешь — удобно? — нерешительно спросил он.

— А если задание срочное? — оживленно доказывал свое Ююкин. — До площадок Артамонова не ближний свет. А мы — тут как тут. Значит, у нас всегда преимущество, шанс на получение задания.

Бурмистров поправил пилотку и решительно зашагал к машине.

Вышло именно так, как рассчитывал Ююкин: задание оказалось срочным. Не было времени лететь на расположенные вдали площадки артамоновского полка.

Вылет достался бурмистровцам.

Задание было несложное: бомбить скопление войск, появившихся у озера. Если будут замечены в этом же районе склады подвозимых противником артзапасов — разгромить и их. Разведка, произведенная истребителями, донесла, что крупные транспорты тянутся к тылу японцев в указанном направлении.

Район был как раз тот, который интересовал Николая в связи с предстоящими ночными полетами. Бурмистров разрешил ему лететь с Ююкиным за штурмана-бомбардира.

Быстро проработали задание. Бурмистров с удовольствием глядел, как четко и уверенно Гастелло действует расчетной линейкой и карандашом.

Условия полета были прекрасны: безоблачно, видимость отличная.

Далеко внизу, вокруг одинокого монастыря, беспорядочными волнами пролегли холмы. В стороне осталась лента дороги с висящим над ней облаком пыли. Нескончаемой чередой шли автомобильные колонны на Тамцак-Булак.

Скоро самолеты миновали тыловой штаб армии с его многочисленными юртами и белыми полосками нескольких саманных домов.

Ююкин вел машину уверенно и спокойно. Это была повседневность. Праздничная и желанная для летчика, но привычная. Время от времени в наушниках шлемофона раздавалось шипение. Это стрелок-радист Разбойников докладывал Ююкину, стесненному фонарем летчика, обо, всем, что видел вокруг.

Фронт перешли над расположением кавалерийской дивизии Монгольской народной армии — над своим правым флангом и левым флангом японцев...