Горячие сердца

Посмотрел на часы: время быть Халхын-Голу.

Выглянул за борт и, напрягая зрение, с трудом различил едва уловимую ленточку реки.

Гастелло подавил незаметно подкравшееся волнение. Передав управление второму летчику, приподнялся и стал вглядываться вперед, во тьму ночи.

На земле показались вспышки частых орудийных выстрелов. Как короткие ленты шутих, вспыхивали и снова гасли пулеметные очереди. Это был фронт. Далеко впереди Николай увидел тонкий столбик лилового света, упершийся в небо. Столбик покачался, пошарил в облаках и погас. Прожектор был расположен где-то очень далеко в японском тылу.

Самолеты летели над фронтом. Как по команде, погасли вспышки японских батарей: видно, услышали над собой гул. Блеснул второй луч прожектора, теперь уже близко. Штурман успел его засечь.

— Прожектор — у Буир-Нура, — доложил он. — Довернуть?

— Довернем.

Огоньки орудийных выстрелов и вспышки разрывов уходили под крыло. Скоро они остались позади.

Фронт был пройден.

Под кораблями опять была непроглядная темнота.

Перед Николаем на приборной доске засветился зеленый огонек: штурман требовал доворота вправо. Но прежде чем Николай успел выполнить это требование, его ослепило сияние дисков вращающихся винтов, и узкий луч света прошел сквозь прорезь в полу. В хвост самолету светил японский прожектор. Николай поймал себя на рефлекторном движении — уйти в сторону от луча, но отклоняться от курса было уже нельзя. Ведомый, наверно, даст прожектору хорошую порцию. Однако еще до того, как ведомый поравнялся с прожектором, Николай отметил несколько пулеметных очередей своих собственных стрелков. Прожектор тотчас погас.

Перед Николаем засветился красный глазок: штурману был нужен доворот влево. Через десять секунд из штурманской появился и сам штурман; сдерживая улыбку удовольствия, он дал курс на Янь-Ху и снова исчез в носовой части.

Гастелло плавно вел свой корабль. В поле зрения попали многочисленные вспышки на земле и над нею: зенитки били по второй паре советских кораблей. Гастелло передал управление второму летчику и, высунувшись за борт, стал считать вспышки выстрелов.

Один... два... шесть... тринадцать...

Невероятно! Такого количества орудий у японцев не могло быть.

И туг он догадался: это ведомый второй пары бомбит батарею. То, что Николай принял за выстрелы, были разрывы мелких бомб. Действительно, вспышки разрывов зенитных снарядов тотчас исчезли — зенитки замолчали.

Между тем гроза опять шла наперерез. К счастью, до озер было уже близко. Их поверхность блестела при свете молний.

Штурман сбросил бомбу, чтобы вызвать движение войск, но все внизу было тихо. Николай довернул вправо, и штурман снова сбросил две бомбы малого калибра, но снова — тишина и неподвижность. Николай уже готов был поверить, что они ошиблись в расчете, когда вдруг на земле замелькали едва уловимые огоньки. Красноватая трасса пуль прошла под кораблем. Впереди на земле показались огоньки многочисленных пулеметов. Но поворачивать к ним для бомбежки или стрельбы было поздно. Штурман уже прокладывал курс на Джанджин-Сумэ.

На зенитные пулеметы японцев легли точные разрывы мелких бомб ведомого. У самого Николая оставалось несколько сотен килограммов бомб, предназначенных для Джанджин-Сумэ. Обнаружив по вспышкам пулеметного и беспорядочного винтовочного огня большое скопление войск, Николай решил досадить японцам еще на пути к цели. Он стал освещать ракетами цель следующей паре кораблей.

У Джанджин-Сумэ корабли снова были встречены зенитным огнем. Но когда они приблизились настолько, что можно было бомбить батареи, те смолкли. Однако штурман успел засечь две из них и спустил японским зенитчикам пять легких бомб.

Израсходовав на Джанджин-Сумэ запас бомб, Николай решил идти домой через первую цель. Его интересовало, как японцы встретят возвращающиеся корабли. Действительно ли удалось погасить японские зенитки или те прекратили огонь, чтобы укрыться от советских бомб? Знать это было нужно для следующего полета.

Еще далеко от прежней цели возвращавшиеся корабли были встречены ожесточенным обстрелом зениток. Следом зачастили огоньками выстрелов зенитные пулеметы. Но на этот раз японцы, боясь обнаружить себя, стреляли без прожекторов. Это был огонь наугад.

У Николая не осталось ни одной бомбы, но, по его расчетам, ведомый сберег кое-какую мелочь. Поэтому он развернулся и навел ведомого на зенитки. При падении первых бомб зенитки прекратили огонь. Николай попробовал осветить их ракетами, но, повидимому, японцы хорошо замаскировались. Не обнаружив их, летчики направились домой.

Николаю казалось, что делается светлее, хотя не было еще никаких признаков зари. Может быть, такое впечатление сложилось оттого, что Николай увидел под собой извилистый рукав реки Халхын-Гол.

Николай двинул высотный корректор, и патрубки засветились длинными синими языками выхлопа. То же самое сделал ведомый.

Корабли были дома...

Два Михаила