Горе невинным

– Да. Она закрывается в половине шестого. Я кое-что купила на Хай-стрит, а потом вернулась домой. Моя квартира – точнее, квартирка – находится в Муркомб-мэншн. Приготовила себе ужин и провела тихий вечер, слушая пластинки.

– Так вы вообще не выходили из дома?

После небольшой паузы она ответила:

– Нет, не выходила.

– Вы вполне уверены в этом, мисс Эрджайл?

– Да. Уверена.

– У вас есть машина, не так ли?

– Да.

– Не машина, а недоразумение, – заметил Микки. – Сплошные хлопоты и неприятности.

– Пусть так, – согласилась Тина, серьезная и сосредоточенная.

– Где вы держите ее?

– На улице. У меня нет гаража. Возле моего дома есть боковая улица. По всей ее длине стоят машины.

– И вы не в состоянии сообщить нам что-либо полезное? – Хьюиш и сам не понимал причин собственной настойчивости.

– Не думаю, что я могла бы сказать вам что-то еще.

Микки бросил в ее сторону быстрый взгляд.

Хьюиш вздохнул.

– Боюсь, что наше собеседование не очень помогло вам, суперинтендант, – проговорил Лео.

– Как знать, мистер Эрджайл… Надеюсь, вы осознаёте один из самых странных моментов во всем этом деле?

– Я? Не совсем понимаю вас.

– Деньги, – отметил Хьюиш. – Деньги, которые миссис Эрджайл забрала из банка, в том числе та пятерка с надписью «миссис Боттлберри, семнадцать Бангор-роуд» на ее обратной стороне. Сильной частью обвинения являлось то, что эта пятерка вместе с другими купюрами была найдена у Джека Эрджайла при аресте. Он клялся, что получил эти деньги от миссис Эрджайл, которая вполне определенным образом говорила вам и мисс Вон, что не давала Джеко никаких денег… откуда у него тогда появились эти пятьдесят фунтов? Он не мог вернуться сюда – об этом определенным образом указывает свидетельство доктора Калгари. Значит, уходя отсюда, он должен был иметь при себе эти деньги. Кто же дал их ему? Вы?

Он посмотрел в упор на Кирстен Линдстрём, от негодования залившуюся румянцем.

– Я? Нет, конечно, нет. И как я могла это сделать?

– Где хранились деньги, которые миссис Эрджайл получила в банке?

– Обыкновенно она держала их в ящике своего бюро, – сообщила Кирстен.

– Под замком?

Мисс Линдстрём задумалась.

– Она, кажется, запирала ящик, прежде чем ложилась спать.

Хьюиш посмотрел на Эстер.

– Это вы взяли деньги из ящика и передали их своему брату?

– Я вообще не знала о том, что он здесь. И как я могла взять их без ведома матери?

– Вы могли без труда взять деньги, когда ваша мать отправилась наверх в библиотеку, чтобы переговорить с отцом, – предположил Хьюиш. Интересно, заметит ли она поставленную им ловушку и сумеет ли не попасть в нее?

Эстер с размаха угодила в ловушку.

– Но Джеко к этому времени уже не было здесь. Я… – Она умолкла в испуге.

– Вижу, что на самом деле вы знаете, когда ушел отсюда ваш брат, – заметил Хьюиш.

Эстер с ядом в голосе торопливо произнесла:

– Я… я… знаю это теперь, хотя не знала тогда. Говорю вам, я находилась наверху, в своей комнате. Я вообще ничего не слышала. И к тому же я вообще не стала бы давать Джеко никаких денег.

– A я хочу сказать вам вот что, – сказала Кирстен, раскрасневшаяся и негодующая. – Если б я дала Джеко денег – это были бы мои собственные деньги! Я не стала бы красть их!

– Не сомневаюсь в этом, – проговорил Хьюиш. – Но, видите ли, это приводит нас к тому, что миссис Эрджайл вопреки собственному сказанному вам утверждению, – он посмотрел на Лео, – должна была собственноручно отдать ему эти деньги.

– Не могу в это поверить. Что мешало ей сообщить мне об этом?

– Она оказалась бы не первой из матерей, проявивших большую мягкость к своему сыну, чем ей хотелось бы признать.

– Вы ошибаетесь, Хьюиш. Моя жена никогда не имела склонности к умолчанию.

– На сей раз так случилось, – заметила Гвенда Вон. – Значит, она дала денег, как сказал суперинтендант, другого ответа нет.

– В конце концов, – негромко проговорил Хьюиш, – теперь нам приходится посмотреть на все событие с несколько другой точки зрения. При аресте мы сочли, что Джек Эрджайл лжет. Но теперь мы видим: он говорил правду о том, что его подвезли, это следует со слов Калгари; так что, возможно, он не солгал и о деньгах. Он сказал, что деньги эти дала ему мать. Возможно, так и было.

Наступило молчание – весьма неуютное.

Хьюиш поднялся.

– Что ж, благодарю вас. Я вполне понимаю, что след успел хорошо остыть, однако – как знать…

Лео проводил суперинтенданта до двери, вернулся и со вздохом произнес:

– Ну что ж, разговор закончен. На сегодня.

– Навсегда, – возразила Кирстен. – Им ничего не удастся узнать.

– И что это даст всем нам? – воскликнула Эстер.

– Дорогая моя. – Отец подошел к ней. – Успокойся, моя девочка. Не надо так заводиться. Время все лечит.

– Не все… Что же нам делать? O! Что нам теперь делать?

– Эстер, пойдем со мной.

Кирстен опустила ладонь на плечо девушки.

– Видеть никого не могу. – С этими словами Эстер выбежала из комнаты. Через мгновение хлопнула входная дверь.

– Вся эта ситуация! – проговорила Кирстен. – Она плохо действует на нее.

– Не думаю, что это верно, – задумчивым тоном проговорил Филип Дюрран.

– Что верно? – переспросила Гвенда.