дописистратовского единства гомеровских поэм, сколько говорят в его защиту. [71]
5) Другое дело указанное выше
как мы видели, есть бесспорный факт. Но этот факт настолько органический, настолько
народный и племенной, что он едва ли регулировался какими-нибудь комиссиями. Вернее
всего, что комиссия Писистрата механически записывала в виде единого свода то, что,
имея внутри себя и художественное единство и единство мировоззрения, ввиду
беспорядочной деятельности давно уже начавших самочинствовать рапсодов, распадалось
на отдельные произведения, которым грозила опасность окончательно оторваться одному
от другого и потерять заложенное в них единство и цельность.
в) Упорядочение рецитации Гомера при Солоне, тоже нашедшее у многих
исследователей квалификацию в качестве легенды, очень хорошо согласуется с
известиями о комиссии Писистрата, тем более, что в одном источнике эта реформа
связывается не с Солоном, а с Гиппархом, сыном Писистрата. Очень важно подчеркнуть
внутреннее единство обоих мероприятий: упорядоченной записи цельного Гомера и
рецитирования его на Панафинеях. Традиция о Солоне или Гиппархе внутренне
подкрепляет здесь традицию о Писистрате. Традиция же о Солоне, особенно если не
гнаться за формальным и буквальным использованием ее источников, такова, что даже те,
кто в ней сомневается, косвенно все же не могут с нею не согласиться, поскольку
упорядоченная гомеровская рецитация на Панафинеях переживалась всеми греками как
нечто весьма старинное. Противники признания Солоновского закона могут быть правы
только в том отношении, что Гомер в беспорядочной форме, а может быть, и в
упорядоченной, но официально еще не узаконенной форме, рецитировался на Панафинеях
значительно раньше Солона. Признать это, конечно, можно, хотя прямых данных для этого
не имеется.
После вопроса о записи поэм Гомера перейдем к вопросу о состоянии текста Гомера
в древности.
12. Текст Гомера в древности. Уже Пэли прекрасно доказал то, что вся греческая
доалександрийская литература либо 1) приводит гомеровские мифы в таком общем виде, в
каком они могли существовать и самостоятельно, безотносительно к пересказу их в
гомеровских поэмах, как общенародное достояние, или как предмет каких-нибудь других
поэм, либо 2) содержит самые общие указания на гомеровские поэмы без приведения
текстов, либо 3) приводит тексты не в том виде, в каком дошел до нас Гомер, и, либо,
наконец, 4) приводит цитаты не дошедшего до нас Гомера. А то обстоятельство, что даже и
самая правильная цитата из нашего Гомера у того или иного доалександрийского автора
отнюдь еще не доказывает наличие и всего нашего гомеровского текста целиком в руках
данного автора, это обстоятельство ясно само собою и без Пэли. Подобного рода
исследование обнаруживает, что
что материал гомеровских поэм есть древнейшее и вековое достояние греческого народа,
ни против того, что комиссия Писистрата впервые записала эти поэмы. Речь идет только о
том, что текст Гомера как до его записи, так и после его записи все время продолжал
изменяться, впитывая самые разнообразные влияния того или другого времени. Приведем
некоторые материалы из Пэли, комбинируя и интерпретируя их по-своему и дополняя
своими текстами. Эти материалы собраны в предисловии к изданию The Iliad of Homer
with english notes by F. A. Paley. Vol. I, Lond., 1866.
У
нет никаких прямых намеков на Гомера. В легенде о пяти веках при изображении
четвертого, героического, века упоминаются мифы о походе против Фив и о Троянской
войне из-за Елены (Орр. 161-165). О стоянке в Авлиде (в той же поэме – 650-653). У
Гомера, правда, имеются очень беглые указания и на фиванский поход (Ил., XXIII.677-
680), и на похищение Елены (III.442-445), и на Авлиду (II.303 сл.). Но, конечно, это
слишком общие указания, чтобы можно было судить о наличии какого-то готового
гомеровского текста в руках Гесиода. У него упоминается еще Ахилл, рожденный от Пелея
и Фетиды, «львинодушный рядов прорыватель» (Theog. 1006 сл.). Если на основании
подобного рода текстов Гесиода судить о поэмах Гомера, то тогда «Илиаде» пришлось бы
приписать ту концепцию гнева Ахилла, которую мы находим в песне Демодока на пиру у
Алкиноя (Од., VIII.75-82): когда Ахилл и Одиссей поссорились на пиру бессмертных, то
Агамемнон этому очень радовался, потому что в Дельфах ему был предсказан успех в