Читаем Гомер полностью

дописистратовского единства гомеровских поэм, сколько говорят в его защиту. [71]

5) Другое дело указанное выше аттическое завершение гомеровского эпоса. Оно,

как мы видели, есть бесспорный факт. Но этот факт настолько органический, настолько

народный и племенной, что он едва ли регулировался какими-нибудь комиссиями. Вернее

всего, что комиссия Писистрата механически записывала в виде единого свода то, что,

имея внутри себя и художественное единство и единство мировоззрения, ввиду

беспорядочной деятельности давно уже начавших самочинствовать рапсодов, распадалось

на отдельные произведения, которым грозила опасность окончательно оторваться одному

от другого и потерять заложенное в них единство и цельность.

в) Упорядочение рецитации Гомера при Солоне, тоже нашедшее у многих

исследователей квалификацию в качестве легенды, очень хорошо согласуется с

известиями о комиссии Писистрата, тем более, что в одном источнике эта реформа

связывается не с Солоном, а с Гиппархом, сыном Писистрата. Очень важно подчеркнуть

внутреннее единство обоих мероприятий: упорядоченной записи цельного Гомера и

рецитирования его на Панафинеях. Традиция о Солоне или Гиппархе внутренне

подкрепляет здесь традицию о Писистрате. Традиция же о Солоне, особенно если не

гнаться за формальным и буквальным использованием ее источников, такова, что даже те,

кто в ней сомневается, косвенно все же не могут с нею не согласиться, поскольку

упорядоченная гомеровская рецитация на Панафинеях переживалась всеми греками как

нечто весьма старинное. Противники признания Солоновского закона могут быть правы

только в том отношении, что Гомер в беспорядочной форме, а может быть, и в

упорядоченной, но официально еще не узаконенной форме, рецитировался на Панафинеях

значительно раньше Солона. Признать это, конечно, можно, хотя прямых данных для этого

не имеется.

После вопроса о записи поэм Гомера перейдем к вопросу о состоянии текста Гомера

в древности.

12. Текст Гомера в древности. Уже Пэли прекрасно доказал то, что вся греческая

доалександрийская литература либо 1) приводит гомеровские мифы в таком общем виде, в

каком они могли существовать и самостоятельно, безотносительно к пересказу их в

гомеровских поэмах, как общенародное достояние, или как предмет каких-нибудь других

поэм, либо 2) содержит самые общие указания на гомеровские поэмы без приведения

текстов, либо 3) приводит тексты не в том виде, в каком дошел до нас Гомер, и, либо,

наконец, 4) приводит цитаты не дошедшего до нас Гомера. А то обстоятельство, что даже и

самая правильная цитата из нашего Гомера у того или иного доалександрийского автора

отнюдь еще не доказывает наличие и всего нашего гомеровского текста целиком в руках

данного автора, это обстоятельство ясно само собою и без Пэли. Подобного рода

исследование обнаруживает, что текст [72] гомеровских поэм находился все время в

движении вплоть до александрийских времен. Это, конечно, не говорит ни против того,

что материал гомеровских поэм есть древнейшее и вековое достояние греческого народа,

ни против того, что комиссия Писистрата впервые записала эти поэмы. Речь идет только о

том, что текст Гомера как до его записи, так и после его записи все время продолжал

изменяться, впитывая самые разнообразные влияния того или другого времени. Приведем

некоторые материалы из Пэли, комбинируя и интерпретируя их по-своему и дополняя

своими текстами. Эти материалы собраны в предисловии к изданию The Iliad of Homer

with english notes by F. A. Paley. Vol. I, Lond., 1866.

У Гесиода, если не считать, вероятно, более позднего «Щита Геракла», совершенно

нет никаких прямых намеков на Гомера. В легенде о пяти веках при изображении

четвертого, героического, века упоминаются мифы о походе против Фив и о Троянской

войне из-за Елены (Орр. 161-165). О стоянке в Авлиде (в той же поэме – 650-653). У

Гомера, правда, имеются очень беглые указания и на фиванский поход (Ил., XXIII.677-

680), и на похищение Елены (III.442-445), и на Авлиду (II.303 сл.). Но, конечно, это

слишком общие указания, чтобы можно было судить о наличии какого-то готового

гомеровского текста в руках Гесиода. У него упоминается еще Ахилл, рожденный от Пелея

и Фетиды, «львинодушный рядов прорыватель» (Theog. 1006 сл.). Если на основании

подобного рода текстов Гесиода судить о поэмах Гомера, то тогда «Илиаде» пришлось бы

приписать ту концепцию гнева Ахилла, которую мы находим в песне Демодока на пиру у

Алкиноя (Од., VIII.75-82): когда Ахилл и Одиссей поссорились на пиру бессмертных, то

Агамемнон этому очень радовался, потому что в Дельфах ему был предсказан успех в

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии