Голубой горизонт

— Что ж, ради крови святого распятия тебе на этот раз лучше не ошибаться, или я отрежу тебе яйца! Ты понял?

— Не понимай, — покачал головой Ксиа.

Коотс протянул руку и сжал в кулаке гениталии бушмена, а другой рукой выхватил кинжал. Он вынудил Ксиа подняться на цыпочки, а потом резким жестом провел кинжалом перед его животом, едва не задев кожу.

— Отрежу яйца! — повторил он. — Теперь ясно?

Ксиа молча кивнул, и Коотс оттолкнул его:

— Ладно, пока живи.

Они разбили лагерь над водопадом, и Ксиа изучил берега на три мили вверх и вниз по течению. Но в последние десять дней, или около того, река набухала от дождей, потом снова возвращалась в свое русло. При подъеме воды сухая трава и разные обломки застряли в ветках деревьев, росших ниже. Даже самый глубокий след не сохранился бы при таком наводнении.

Ксиа двинулся в сторону от реки, забираясь на самые высокие точки, до которых доходила вода. Он тщательно изучал почву, не пропуская ни дюйма. Но весь его опыт и вся его магия не помогали. След исчез, его просто смыло. Ксиа не мог понять, пошел ли Баккат вверх по течению или вниз. Ксиа снова уперся в непрошибаемую стену.

Нервы Коотса и без того находились на пределе, и, когда он понял, что Ксиа в очередной раз потерпел неудачу, его охватила еще более сильная ярость, чем прежде. Он приказал снова связать бушмена, но на этот раз его подвесили за пятки над тлеющим костром, который Коотс старательно засыпал зелеными листьями. Волосы Ксиа трещали от жара, он кашлял и задыхался от дыма, извиваясь и раскачиваясь на веревке.

Солдаты бросили игру в кости, чтобы посмотреть на спектакль. К этому времени они уже отчаянно скучали, ожидание награды не воодушевляло их, потому что след с каждым днем остывал. Рихтер и Ле Рич уже ворчали, выказывая признаки мятежа, говорили о том, что пора прекратить погоню, сбежать из этих суровых, безжалостных гор и вернуться в колонию.

— Да убейте вы эту обезьянку! — равнодушно предложил Ле Рич. — Покончим с ним и отправимся домой.

Но Коотс вместо этого достал нож и перерезал веревку, на которой висел Ксиа; маленький бушмен упал головой в угли. Он завизжал и откатился от огня. Коотс схватил веревку, которой были связаны лодыжки бушмена, и поволок Ксиа к ближайшему дереву. Привязав его, Коотс отправился обедать.

Ксиа сжался у древесного ствола, бормоча что-то себе под нос и исследуя ожоги.

Коотс, покончив с едой, вытряхнул из кружки кофейную гущу и позвал Гоффела. Готтентот вместе с ним отправился к дереву, и они сверху вниз уставились на Ксиа.

— Скажи этому уродцу на его языке, что я буду держать его связанным. Он не получит ни воды, ни пищи, и я буду пороть его каждый день, пока он не выполнит свою работу и снова не найдет след.

Гоффел перевел его угрозы. Ксиа злобно зашипел и прикрыл лицо, показывая, что один только вид Коотса его оскорбляет.

— Скажи ему, что я не тороплюсь, — продолжил Коотс. — Скажи, что я могу подождать, пока он не высохнет на солнце, как дерьмо бабуина, потому что он и есть такое дерьмо.

Утром Ксиа все еще оставался привязанным к дереву, но, когда Коотс и его охотники завтракали жареными кукурузными лепешками и копченой голландской колбасой, Ксиа позвал Гоффела на языке сан.

Готтентот присел перед бушменом на корточки, и они долго и тихо о чем-то говорили. Потом Гоффел вернулся к Коотсу:

— Ксиа говорит, что может найти для тебя Сомою.

— Ну, до сих пор ему этого не удавалось. — Коотс выплюнул в костер кусок колбасной оболочки.

— Он говорит, что сейчас найти след можно только с помощью темной магии.

Ле Рич и Рихтер презрительно захохотали, и Ле Рич заявил:

— Если дело дошло до колдовства, то я больше не стану тратить здесь время. Я возвращаюсь на мыс, а Кейзер может засунуть вознаграждение себе в задницу.

— Эй, заткнись, жирная рожа! — рявкнул Коотс и повернулся к Гоффелу. — Что еще за темная магия?

— В горах есть священное место, где нашли убежище духи племени сан. Там их сила велика. Ксиа говорит, что, если мы пойдем в то место и принесем духам жертву, след Сомои откроется.

Ле Рич встал:

— Я уже наслушался досыта этого мумбо-юмбо. Почти три месяца слушал, а мы пока ни на шаг не приблизились к тому, чтобы получить золотые гульдены.

Он взял свое седло и хотел уже направиться туда, где паслась его лошадь.

— Куда это ты собрался? — поинтересовался Коотс.

— Ты глухой или просто дурак? — бесцеремонно откликнулся Ле Рич и положил правую руку на эфес сабли. — Я уже сказал, но повторю еще раз. Я возвращаюсь на мыс.

— Это называется дезертирством и пренебрежением долгом, но я вполне понимаю, почему тебе хочется вернуться, — заговорил Коотс таким мягким тоном, что Ле Рич удивленно уставился на него. А Коотс продолжил: — Если кто-то еще хочет отправиться с Ле Ричем, я не стану их останавливать.

Рихтер медленно поднялся.

— Пожалуй, я тоже, — сказал он.

— Отлично! — кивнул Коотс. — Но только оставьте здесь всю собственность компании.

— О чем это ты, Коотс? — резко спросил Ле Рич.