Голубой горизонт

Хотя убитые нгуни усеивали всю травянистую равнину, практически никто из людей Джима не пострадал, кроме маленького Изезе, который так прищемил себе палец затвором мушкета, когда перезаряжал его, что потерял первый сустав.

Луиза перевязала его, а Джим сказал мальчику, что это почетная рана. Изезе гордо держал перед собой палец и показывал белую повязку всем, кто только желал на нее посмотреть.

Джим, рожденный и воспитанный скотоводом, оценивающе рассматривал добычу, проезжая среди захваченных стад. Они состояли сплошь из крепких, здоровых животных с широко расставленными рогами. Домашние и доверчивые, они ничуть не тревожились, когда Джим подъезжал почти вплотную. Блестящие шкуры говорили о хорошем содержании, спины горбились от запасенного жира. При первом осмотре Джим не заметил воспаленных следов от укусов насекомых или гноящихся глаз. Он был почти уверен, что в таком прекрасном состоянии животные должны легко противостоять болезни, вызываемой укусами мухи цеце.

— Эти животные куда дороже, чем любой скот, привезенный из Европы, — сказал он Луизе. — Они местные и не боятся большинства африканских болезней, их с любовью растили нгуни. Как и говорил Тегвайн, этот народ и вправду любит свой скот больше, чем собственных детей.

Зама отъехал от всех и исчез среди тростниковых хижин. Внезапно он примчался обратно, на его лице отражалось сильное волнение. Он даже говорить не мог, лишь жестом позвал с собой Джима.

Он привел Джима к частоколу из недавно срубленных деревьев. Они подняли жерди, загораживавшие вход, и Джим, едва очутившись внутри, застыл в изумлении.

Его взору открылась сокровищница Манатаси. Слоновьи бивни были сложены штабелями, настолько высокими, как только можно достать вытянутой рукой. Бивни оказались рассортированы по длине и толщине. Незрелую слоновую кость, иногда совсем тонкую, с мужское запястье, нгуни связали полосами коры по несколько штук, чтобы каждую мог без труда нести вол. Более крупные бивни бывшие владельцы тоже обмотали полосами коры, чтобы их можно было закрепить при перевозке. Иные из бивней обладали огромным размером, но Джим не увидел ни одного, равного по величине той паре, что добыл он сам.

Пока Смолбой и другие погонщики расседлывали лошадей и уводили их к реке, чтобы напоить, Джим и Луиза бродили по огромному складу. Луиза наблюдала за его лицом, когда он пожирал взглядом эти гигантские сокровища. Он сейчас похож на мальчишку в день Рождества, подумала она, когда Джим вернулся к ней и взял за руку.

— Луиза Ливен, — торжественно провозгласил он, — я наконец-то богатый человек!

— Да. — Луиза попыталась скрыть улыбку. — Это я вижу. Но, несмотря на все твое богатство, ты все-таки вполне привлекательный парень.

— Рад, что ты это заметила. Тогда нам нужно решить: ты выйдешь за меня замуж, разделишь со мной мое богатство и мое невероятное обаяние?

Смех замер на губах Луизы.

— О Джим… — прошептала она.

Напряжение битвы и погони разом навалилось на нее, и она заплакала. Слезы промыли светлые дорожки на ее грязном от порохового дыма и пыли лице.

— О да, Джим! Я и придумать не могу ничего такого, что доставило бы мне больше удовольствия, чем стать твоей женой!

Джим обнял ее:

— Тогда сегодня счастливейший день в моей жизни! — Он звонко чмокнул ее в щеку. — А теперь вытри слезы, Ёжик. Уверен, мы найдем где-нибудь священника, если не в этом году, так в следующем.

Одной рукой обнимая Луизу, а другую по-хозяйски положив на груду бивней, Джим окинул взглядом только что обретенные стада, заполнившие половину долины. Постепенно выражение его лица изменилось: он встал перед вечной дилеммой богатого человека.

Как, черт побери, ему удержать в руках добычу, если каждый человек и каждый хищник в Африке пожелает ее захватить?

Об этом стоило подумать.

Когда Джим наконец смог оторваться от захваченного лагеря, уже смеркалось. Оставив половину маленького отряда охранять стада и слоновую кость, он с остальными поскакал назад к фургонам.

Путь им освещало бесчисленное количество звезд. Когда отряд проезжал мимо тел погибших в этот день нгуни, перед лошадьми разбегались гиены и шакалы.

До стоянки оставалось уже совсем немного, и тут они остановили лошадей и с благоговейным страхом уставились в ночное небо.

Над восточным горизонтом вставало непонятное мистическое свечение. Оно освещало мир так ярко, что они видели ошеломленные лица друг друга, обращенные вверх. Создавалось впечатление, будто солнце решило подняться не вовремя. Всадники с трепетом наблюдали, как огромный огненный шар взлетел в небо и бесшумно прочертил высь над их головами. Некоторые из мальчишек-пастухов испуганно захныкали, закрывая голову своими пледами.

— Это всего лишь падающая звезда. — Джим потянулся к Луизе и взял ее за руку, успокаивая. — Они частые гостьи в африканском небе. Просто эта покрупнее других.

— Это дух Манатаси! — воскликнул Смолбой. — Она отправилась в путь в страну теней.

— Смерть королей — конец племен, — негромко проскулил Баккат. — Война и смерть…

— Это самый дурной из всех знаков, — покачал головой Зама.