Голубой горизонт

— Я рад, что ты рядом со мной, как всегда. Ты моя правая рука, старый друг.

Когда он вернулся к Луизе, пение воинов импи достигло высшей точки и оборвалось, а за ним раздался топот сотен жестких босых подошв, прозвучавший как артиллерийский залп. Внезапно наступившая тишина ошеломляла.

— Вот теперь начнется, — сказал Джим и поднял подзорную трубу.

Ряды черных тел стояли на месте, как мертвый обожженный лес. Лишь утренний ветер колыхал перья стервятников на головах импи. Потом Джим увидел, как середина ряда развернулась, словно лепестки ночной орхидеи, и вперед вышла колонна мужчин, которая направилась, извиваясь по-змеиному, в сторону лагеря. В противоположность воинам импи эти носили юбки из полосок белой воловьей шкуры и высокие головные уборы из белоснежных перьев цапли. Двадцать человек возглавляли колонну. На их поясах висели военные барабаны, выдолбленные из древесных стволов. Следующий ряд держал в руках трубы из рогов куду. В центре колонны двадцать человек несли большой паланкин, закрытый со всех сторон кожаными занавесками. Мужчины несли это сооружение на длинных шестах, положив их на плечи.

Один из барабанщиков начал отбивать ровный ритм, похожий на пульс самого окружавшего их мира, и воины принялись раскачиваться. Один за другим барабанщики присоединялись к первому. Потом трубачи вскинули рога и загудели, как фанфары.

Колонна, тащившая носилки, остановилась перед лагерем за пределами дальности выстрела. Трубы прогудели во второй раз, по холмам прокатилось эхо, и снова наступила зловещая тишина.

К этому времени первые лучи восходящего солнца заиграли над огромными полками, высекая искры света из клинков ассегаев.

— Мы должны ударить сейчас, — сказала Луиза. — Совершить верховую вылазку и напасть первыми.

— Нет, они уже слишком близко. Мы сможем сделать только по два-три выстрела, и придется отступить в лагерь, — мягко возразил Джим. — Пусть тратят силы на баррикаде. А лошадей я лучше приберегу на всякий случай.

Снова пропели трубы, и носильщики поставили паланкин на землю. Еще один взрыв трубного гула — и из крытых носилок появилась одинокая темная фигура, как шершень, выползший из гнезда.

— Байете! — прогремели воины. — Байете!

Королевский салют поддержали барабаны и трубы. Джим схватил подзорную трубу и уставился на мрачную фигуру.

Женщина выглядела худой и жилистой, превосходя ростом своих телохранителей. Ее обнаженное тело оказалось разрисовано фантастическими орнаментами. Вокруг ее глаз сияли белые круги. Прямая белая линия взбегала по ее горлу, подбородку и носу, между глазами и по бритому верху головы, деля голову на два полушария. Одна половина была выкрашена в голубой, как небо, цвет, а вторая оказалась кроваво-красной. В правой руке женщина держала маленький церемониальный ассегай, украшенный бусами и кисточками из волос львиной гривы.

Завитки и спирали белых линий отмечали ее грудь и холмик Венеры. Ромбовидные узоры, тщательно выписанные на ее стройных руках и ногах, подчеркивали их длину.

— Манатаси, — негромко сообщил Тегвайн. — Королева смерти.

Манатаси начала танец. Она двигалась медленно, завораживающе, как кобра. И, танцуя, стала спускаться по склону невысокого холма к лагерю, грациозная и смертоносная. В лагере никто не шевелился и не говорил, просто смотрели на нее во все глаза.

Импи двинулись за ней; она как будто являлась головой дракона, а они — его чудовищным телом. Их оружие сверкало в косых лучах утреннего солнца, как чешуя гигантской рептилии.

Манатаси остановилась невдалеке от линии, проведенной Джимом перед фургонами, до которой доставали выстрелы мушкетов. Она широко расставила ноги и выгнула спину. За ее спиной взорвались грохотом барабаны, пронзительно загудели куду-горны.

— Теперь она пометит нас смертью. — Тегвайн сказал это достаточно громко, чтобы услышали все.

Но Джим не понимал, что старик имеет в виду, пока между ногами Манатаси не вырвалась вперед струя мочи.

— Она на нас писает, — пояснил Тегвайн.

Когда последняя капля мочи упала на землю, королева пронзительно закричала и высоко подпрыгнула. Приземлившись, она направила острие своего ассегая на лагерь.

— Булала! — завизжала она. — Убить их всех!

Над рядами воинов поднялся оглушительный рев, и они ринулись вперед.

Джим схватил одну из своих лондонских винтовок и попытался прицелиться в королеву, но опоздал. Манатаси заворожила его, как и всех остальных. И прежде чем он смог выстрелить, королева уже скрылась за волной наступавших воинов. Пышный плюмаж из перьев встал перед ней, и Джим со злости чуть не выпалил в этого индуну, но вовремя сдержался. Он знал, что звук его выстрела заставит стрелять его людей, и тогда первый тщательно подготовленный залп пропадет зря, потому что враг еще не приблизился на нужное расстояние.

Он опустил винтовку и зашагал вдоль баррикады, обращаясь ко всем:

— Внимание! Подпустите их ближе! Не спешите и не жадничайте. Там на всех хватит.

Один только Смолбой засмеялся над его шуткой. Но натужно, не слишком весело.