Голод и тьма

6. Сватовство капитана

– Тут на тебя две жалобы прислали, за самоуправство, – улыбнулся Борис. – Одну из Ладоги, из Никольского монастыря, а другую супруга боярского сына Ивашки Бабаева написала. За дело, думаю?

– За дело, государю. Монастырь не хотел зерном делиться, а еще заставил крестьян своих рожь сажать. Но не наказал я их никак, только заставил продать излишки зерна. И отменить оброк для крестьян.

– Передам я это людям Святейшего, княже. А что с Бабаевым?

Я рассказал ему про то, что увидел в Давыдово. Тот молчал, потом вдруг как грохнет кулаком по столу:

– Как же так можно? Грабить и обижать таких же христиан, как он сам. Где он сейчас, у Дмитрия?

– У него.

– На Лобном Месте его выставить надобно, да и объявить, что, мол, душегуб и вор. И что таковое с каждым будет, кто сделает тако. Передам я сие Дмитрию. А что у тебя за девка?

Уже донесли, подумал я, но рассказал Борису.

– Дочкой сробить хочеши? Дочка – сие не есть просто.

– Умная она вельми, государю. И добрая.

– Ксения моя тоже умная и добрая, а вот замуж выдать не получается.

Я решил – или сейчас, или никогда.

– Государю, есть у меня вельми добрый жених для нее. Из Рюриковичей, потому в место будет, не будет в том умаления достоинства.

– Хочешь Дмитрия своего Пожарского предложить?

– Его, государю.

Тот задумался.

– Добрый жених, говоришь?

– И вой[30], и муж, и тоже умный, яко Ксения.

Ну, почти, подумал я про себя, но пора ковать железо, пока горячо.

– С царицей тебе обмолвить сие надобно. Не жалует она Пожарских. Я тоже там буду, приличия ради, но говорить будете вы.

– Добро, государю!

– А теперь ступай к Ксении! Со мной еще успеешь, а она стосковалась по твоим урокам. Знаю, что не по тебе – иначе давно бы уже не позволял тебе ее учить.

– Вот только, государю, если свадьба состоится, не посылай Дмитрия никуда. Когда я уйду в Америку, оставлю его в Измайлово. А ежели война будет, то пусть командует всем полком – от них пользы больше будет, чем от иного большого войска.

Борис с удивлением посмотрел на меня, но сказал:

– Добро, княже. А теперь ступай. Скажу тебе, когда тебе с царицей говорить.

И я пошел к Ксении, обдумывая сложившуюся ситуацию. Вчера я ездил в Измайлово, чтобы принять новых курсантов в Измайловский полк, а особо отличившихся старых наградить. Кроме того, все те, кто был в Курске и Чернигове, получили новые звания; Пожарского я единственным из всех сделал капитаном и передал ему командование первой ротой второго батальона – решил, что сдюжит. Так что сватаю я Борису пусть еще не майора (хотя в ближайших планах было производство Дмитрия в майоры и передача ему третьего батальона), но цельного измайловского капитана, а еще и героя битвы при Чернигове. Так что пусть будет благодарен…

Ксения встретила меня с огромной, незамутненной радостью, и расспросила меня про мою поездку. Узнав про Анфису, она мне строго сказала:

– Как дочь тебе, говоришь? А почто ко мне не привел?

– Евгения её к тебе завтра приведёт. Вот только не балуй мне её.

– Ишь ты, "не балуй"! Забыл, что я царская дочь?

– Потому и прошу тебя – ты девушка умная и добрая. А не пообещаешь, не скажу, какие у меня для тебя ещё новости есть.

– А не боишься, что я тяте скажу, и он тебя дяде Дмитрию отдаст? – сказала она с плутовской улыбкой, но, увидев, что я даже не улыбнулся, добавила:

– Добро, согласная я. Что у тебя за новость?

Когда я рассказал ей про мой разговор с Борисом насчет ее и Пожарского, она посерьёзнела.

– Надобно будет тебе с матерью моей это обсудить, тут отец прав. И еще хотелось бы увидеть твоего Дмитрия. А то не ведаю, люб он мне будет али не люб.

– Тогда давай я сначала с государыней Марией Григорьевной переговорю, и, если смогу её уговорить, вызову Дмитрия из Измайлово. Тогда и смотрины устроим.

– Согласная я. Вот только одним из сватов у него будешь ты.

– Добро, Ксения Борисовна! – сказал я, а сам подумал, что мне теперь ещё и свадебный этикет семнадцатого века учить надо.

7. Дочь Малюты

Когда я вернулся на Никольскую, выяснилось, что Анфиса уже успела стать всеобщей любимицей. Пока меня не было, ей накупили обновок, и в стройной, стильно одетой девушке невозможно было узнать измученного исхудавшего подростка, которого я впервые узрел в бабаевском сарае. Разве что в глазах то и дело появлялась грусть по убиенным родителям и по ее погибшему детству.

Я передал ей приглашение Ксении Борисовны, и она заохала:

– Алексею, да как же я пойду к царевне? Я же холопка, не знаю, как у них там…

– Не бойся. Ксения Борисовна очень хорошая. Тебя Евгения завтра к ней отведет, а заберу тебя я. Заодно и урок послушаешь. А послезавтра тебя отвезут и запишут в Покровскую школу.

– Добро! Спаси тебя Господи, Алексею! Тебя и всех вас!

На следующий день мне с утра было передано, что встреча моя с Марией Григорьевной состоится уже сегодня вечером. Я-то надеялся, что у меня будет время речь подготовить, поведение свое обдумать, но не тут-то было. А ведь дама-то – дочь Малюты Скуратова. Вдруг я ей не сподоблюсь…