Голод

– Если ты забыла, я сделал тебе больно, – говорит он. – А что касается Эйтора – почему ты думаешь, что он с тобой что-то сделает?

– Потому что это то, чем он занимается, – говорю я.

Если Жнецу нужны доказательства, пусть вспомнит, как глава картеля велел убить, расчленить и вывесить на городских воротах людей Голода. Мы были врагами Роши еще до нашего появления в городе, и сейчас мы его враги. А такие люди, как он, уничтожают своих врагов, когда представится возможность.

Голод все еще внимательно следит за выражением моего лица.

– Что ты от меня скрываешь?

Господи, вот же неотступный.

– Ты имеешь в виду, помимо того, что он, как мы знаем, не остановится перед убийством? – уточняю я.

Снова раздается стук в дверь.

– Помимо этого, – говорит Жнец.

Я почти решаюсь умолчать о том маленьком происшествии между мной и Рошей. Это же такая мелочь, а я привыкла гордиться тем, что сама разбираюсь со своими делами. Но всадник не отстает, а у меня нет особых причин таиться от него.

– Когда Эйтор показывал мне мою комнату, – говорю я, – он схватил меня за задницу.

– Что? – Интонация Голода не меняется, но вид вдруг становится гораздо более грозным.

– Он лапал меня за задницу.

Ничего страшного, едва не добавляю я, но хрен ему, этому засранцу.

Глаза всадника снова блуждают по моему лицу, и он видит там что-то такое, от чего у него дергается мускул на щеке.

Снова раздается стук в дверь, и Жнец отрывает взгляд от меня. На его лице расцветает уже знакомая мне жестокая улыбка.

– Давно пора разобраться с этой занозой. – Он хватает косу и направляется к двери, на ходу рассуждая сам с собой: – Отрублю ему руки, пожалуй. Для того чтобы мне помогать, руки Эйтору не нужны. И ноги тоже.

Ни хрена себе.

Голод берется за ручку двери, но останавливается.

– Я сейчас вернусь, – говорит он мне. – Можешь сидеть у меня в комнате сколько хочешь.

И уходит.

Глава 29

Я не остаюсь сидеть в комнате Голода.

Ничего такого ужасного в этой комнате нет, но торчать там – это слишком похоже на ожидание, а я не хочу чувствовать, что кого-то жду.

Увы, и в собственной постели я все равно жду. Не знаю, сколько времени нужно Голоду, чтобы разобраться с Эйтором, но минуты идут, а в коридоре за дверью моей комнаты мучительно тихо.

Я жду звука шагов – хоть каких-нибудь шагов, – идущих в это крыло, но их нет. Я жду так долго, что с конических свечей начинает оплывать воск на канделябры.

Я жду, пока веки у меня не тяжелеют и я не проваливаюсь в сон…

Щелчок.

Я резко открываю глаза, сердце по какой-то непонятной причине бешено колотится. В комнате кромешная тьма: свечи за это время успели догореть.

Я лежу в постели и пытаюсь понять, что же меня разбудило. Так темно, что трудно что-то разглядеть. Я слышу еще один тихий звук и понимаю, что он доносится из-за двери. Я заперла ее, перед тем как лечь, но теперь, клянусь, слышу звук поворачивающейся ручки.

Мгновение спустя дверь действительно открывается. Слабый свет из коридора проникает внутрь, в нем рисуется мужской силуэт.

У этого мужчины что-то в руке.

Мышцы у меня напрягаются.

Голод – единственный человек, которому я бы позволила проскользнуть в мою комнату ночью, и то потому, что он не скрывает свои пороки, в отличие от всех остальных. Но Голод крупнее, плечи у него шире, а талия тоньше.

И к тому же фиг бы он стал так стараться ступать бесшумно.

Незваный гость входит в комнату, и то, что у него в руке, поблескивает в отдаленном свете.

Клинок.

Господи!

Незваный гость даже не колеблется: он направляется прямиком к кровати.

Действуй, Ана!

На прикроватном столике стоит латунный канделябр. Я бесшумно берусь за его прохладное металлическое основание. А потом жду, хотя это просто убивает.

Фигура подходит так близко, что я вижу: да, это мужчина. Он не останавливается, пока не оказывается у самой кровати. Наклоняется, протягивает руку к моему горлу и одновременно заносит клинок.

На мгновение я представляю, как он сначала обездвижит меня, а потом запрыгнет на кровать. А дальше… Хотела бы я не знать, что происходит, когда мужчина с дурными наклонностями получает полный контроль над ситуацией, но работа в секс-индустрии – это вам не сказочки.

Я поднимаю канделябр и изо всех сил обрушиваю его на своего обидчика. Промахиваюсь мимо головы и с тяжелым звоном попадаю по руке, сжимающей нож. Клинок отлетает в сторону, знакомый голос вскрикивает.

Волоски у меня на шее встают дыбом.

Эйтор.

Ну конечно, это он. У кого еще хватило бы наглости на такой поступок?

– Сука, – шипит он, бросаясь на меня, чтобы выхватить оружие.

В панике я снова замахиваюсь канделябром. На этот раз он с глухим стуком ударяется о его голову.

Эйтор хрипит, наваливаясь на меня всей тяжестью, и на одно ужасное мгновение мне кажется, что он пытается меня схватить. Я замахиваюсь снова, но, когда канделябр попадает в цель, слышу лишь тихий гортанный звук. Рука на моем горле разжимается, и мужчина, лежащий на мне, замирает неподвижно.

Несколько секунд я не двигаюсь, тяжело дыша под его весом.

Неужели я… убила его?