Гой

После взрыва на Чернобыльской АЭС и особенно после освобождения академика-антисоветчика Андрея Сахарова из ссылки стало понятно, что в Орде начинается очередная эпоха списания долгов и ограбления масс. Опять выходило, что тот, кто легально копил добро, прогорел с потрохами, а кто так или иначе богатств не наживал, по крайней мере ничего не потерял. А выиграла в результате начавшейся революции власть в лице своих еще недавно верных слуг разной степени приближенности к первым лицам. То, что Чернобыльская АЭС и академик Сахаров напрямую связаны с таинственным миром элементарных частиц, вселяло в души даже самых прагматичных ордынцев некое метафизическое беспокойство. Кроме долгов финансовых автоматически отпускались и политические грехи, и даже тяжелое уголовное прошлое переставало быть серьезным препятствием к самой стремительной и блестящей карьере на почве общественной деятельности. Для Осика это означало, что он может выйти из подполья, вот только он не знал, зачем ему это нужно.

Раз путь к еженедельным беседам на еврейском кладбище с упокоенной там Кристиной ему был заказан, оставалось ходить в гости ко все менее неофициальному поэту Павлу Игоренко, небольшая жилплощадь подруги жизни которого мало-помалу превращалась в один из культурных центров города, хотя городу на искусство в связи с начавшимся массовым обнищанием и стремительным точечно-клановым обогащением стало почти наплевать.

– Теперь мы и увидим, кому действительно нужна была поэзия! – говорил поэт Павел Игоренко так, словно псевдолюбителей поэзии это могло огорчить. – С тем, кому даром был не нужен Христос, получится прямо противоположная картина, – продолжал он. – Выяснится, что все у нас без него жить не могли, впрочем, это я никому не в осуждение. Отмечу лишь одно: так как раньше все любили поэзию, но никто ее не знал и не понимал, так сейчас все будут любить Христа, но никто его не будет ни знать, ни понимать. И вообще, кому это нужно – знать и понимать? Вот что ордынские люди знают и понимают про Христа? А я вам скажу! Они знают и понимают, что это первейший антисемит, непримиримый борец с Торой и иудаизмом, которого евреи распяли в исконном арабском городе Иерусалиме. А чем плохая вера? Это вам не Мани, который учил, что мир состоит из света и темной материи, аж страх берет.

– Это почему же тебя страх берет? – спросил Князев.

– А потому что у меня вчера сочинились стихи про то, что мир на девяносто процентов состоит из темной материи.

– Ну, это еще надо доказать, – сказал Князев. – Вот чего я никогда не понимал, так это почему царь приказал убить Мани. Некоторые источники сообщают, что с него живьем содрали кожу, после чего кожу повесили на ветке дерева, под которой лежало тело Мани. Вот зачем это царю было нужно?

– Не царю, – возразил Игоренко. – Это нужно было духовным конкурентам Мани. Точно так, как римскому наместнику совершенно не нужно было распинать Христа, но это нужно было духовным конкурентам Христа. Такова духовная жизнь.

– Спасибо! – обрадовался Князев. – Примерно это я и хотел от тебя услышать.

Князев поблагодарил Игоренко за хороший прием и компанию и тут же предложил Осику выйти прогуляться.

– Ты чего это от меня гостя уводишь! – возмутился Игоренко. – Осик только пришел.

– Есть разговор, – объяснил Князев.

Осик понял, что от запланированного Князевым разговора все равно не отвертеться, да к тому же и стало любопытно, о чем это с ним собираются поговорить.

На улице Князева ждала белая «Волга».

– Не переживай, – пояснил он, – моя личная, а не казенная. Подарок от патриарха Александрийского. Заходи, гостем будешь.

Путь был неблизким, и Осик не сразу догадался, что едут они в район села Бородатово, возможно, древнейшего славянского поселения на территории Орды.

– Вот и Жевагова гора, – поставив машину на тайной стоянке, о существовании которой непосвященный никогда бы не догадался, сказал Князев. – Выходи, Осик, приехали.

– Уж не кончить ли меня он решил, – не без оснований подумал Осик. Как в прошлом студент истфака, он знал и помнил некоторые таинственные правды и полуправды, связанные с Жеваговой горой, возвышающейся на сорок метров над уровнем лимана. В древности жители окрестных земель приносили здесь жертвы неведомым нынешней науке богам, в новые времена местные катакомбы облюбовали революционеры и, видимо, угадали, раз их революция увенчалась полным успехом. А еще поговаривали, что подземные лабиринты села Бородатова – это часть легендарного катакомбного пути из хазар в сабры.

– Поднимемся? – предложил Князев. – На вот, накинь.

Он протянул Осику ветровку, взятую из багажника.

Вид с горы на чахлую степную растительность был весьма уныл. Черноморский юг нынешней Орды некогда вызывал инфернальные ассоциации у древних греков, которые нет-нет, а сюда добирались. Каков же был ад в представлении местных народов, которые, в отличие от греков, никогда не видели более ласковой земли?