Гоголь. Мертвая душа

Гоголь поднял указательный палец. Багрицкий склонил голову к плечу. Постояв так некоторое время, он поинтересовался:

– И что, по-твоему, я должен услышать?

– Обычно в домах тикают часы, – прошептал Гоголь. – Мыши скребутся в подполье. Сверчки трещат. А тут – ничего. Как в могиле.

Багрицкий вздрогнул и уронил пистолет.

– Черт бы тебя побрал, братец, вместе с твоими страхами, – выругался он, наклонившись. – Сам вечно трясешься как заяц и меня пытаешься запугать! Оставь это! Я человек, может быть, не очень образованный, но просвещенный.

– То-то и удивительно, – сказал Гоголь. – Ну-ка, ответь мне, мой друг, против кого сражается Братство? Разве не против темных сил? А кто их возглавляет? Князь тьмы, правильно? Или его существование ты тоже отрицаешь?

– Оставь свои философствования на потом, – нервно произнес Багрицкий. – Сейчас нужно решать, как быть дальше. Останемся в доме ждать хозяев или будем выбираться отсюда?

– Не думаю, что они вернутся, – ответил на это Гоголь. – На нас было устроено покушение, третье по счету. Одно мне непонятно...

– Что именно?

– Если Верховский и жена в отъезде, то кто приказал заткнуть дымоход, чтобы уморить нас угаром?

Багрицкий поскреб затылок.

– Задачка, – пробормотал он. – Я склонен доверять баронессе.

– Я тоже, – поспешил согласиться Гоголь.

– Тогда что у нас получается? Наш предводитель мертвых душ действительно находился в отъезде, но...

– Но он вернулся после того, как его супруга покинула имение.

– А сделала она это, когда узнала правду о Верховском, – завершил цепь логических рассуждений Багрицкий. – Таким образом, следует предполагать, что мерзавец скрывается где-то поблизости.

– И от него следует ожидать нового нападения, – тревожно произнес Гоголь. – Он не может нам позволить выбраться отсюда.

– В таком случае нам лучше оставаться в доме, Николай. Это настоящая крепость. Стены достаточно толсты, чтобы выстоять даже под пушечными ядрами...

– Они не будут палить из пушек, Алексей. Не в интересах Верховского устраивать шум на всю округу. На равнине, да еще ночью, звуки выстрелов разносятся очень далеко.

– Согласен, – сказал Багрицкий, усаживаясь за стол, чтобы зарядить пистолеты. – Тем лучше. Пусть попробуют взять нас без пушек и осадных орудий. Я не позволю им приблизиться. А тот, кто рискнет испытать судьбу, получит пулю между глаз или клинок в сердце, на выбор.

Он еще заканчивал фразу, когда снаружи послышался оклик:

– Эй!

В результате при упоминании сердца голос поручика подпрыгнул, а на слове «выбор» упал октавой ниже, что могло бы породить комический эффект, происходи это при иных условиях.

– Это голос Элеоноры! – прошептал Гоголь, хватая товарища за рукав.

Пламя свечи дрогнуло и затрепетало, готовое погаснуть. Багрицкий дернул рукой, высвобождаясь, и, держа пистолет стволом вверх, подскочил к двери, и распахнул ее ударом каблука, вглядываясь в темноту.

– Надеюсь, господа, теперь вам меня слышно гораздо лучше, – продолжал тот же самый звонкий девичий голос. – Я уполномочена передать, что вам предлагают сдаться. Сложите оружие, и это позволит избежать ненужного кровопролития...

– Кровь прольете вы! – крикнул Багрицкий. – Кто говорит с нами? Покажитесь, мадам!

– Спускайтесь и посмотрите сами, господин поручик, – предложил голос насмешливо. – Если вам достанет отваги.

Гоголь, все это время стоявший в оцепенении, встрепенулся и бросился к окну. Он сделал это очень своевременно. По лестнице, приставленной к стене, одна за другой взбирались три темные мужские фигуры. Если бы они двигались проворнее, то давно уже оказались бы наверху.

Недолго думая, Гоголь схватил стул и, высунувшись, обрушил его на голову первого злоумышленника. Тот крякнул и съехал на несколько перекладин вниз, едва не столкнув тех, кто лез по лестнице за ним.

– Она нас отвлекала, Алексей! – крикнул Гоголь. – Нас атакуют!

Поднатужившись, он попытался оторвать от пола конторку, но сумел это сделать лишь вдвоем с подоспевшим на помощь Багрицким. Вместе они сбросили предмет мебели на атакующих. Там раздались крики и брань. Троица, цепляясь друг за друга, покатилась на землю.

– Следи за окном, Николай! – крикнул Багрицкий, бегом возвращаясь к двери.

Едва он успел схватить оставленный на столе пистолет, как в черный проем сунулся человек с вилами наперевес. Багрицкий свалил его одним выстрелом и взял второй пистолет. Прозвучал новый выстрел. За дверью кто-то упал, оглашая мрак душераздирающими воплями. Багрицкий с шипением выхватил саблю из ножен.

– Там целая толпа! – воскликнул он. – Заряжать умеешь, Николай?

– У меня никогда не было пистолета! – признался Гоголь с отчаянием.

– Тогда придвигай шкап и кровать. Будем строить баррикаду.

Отдавая эту команду, Багрицкий сделал выпад, завершившийся очередным воплем. И откуда только взялось столько силы у Гоголя, никогда не утруждавшего себя физическими упражнениями? Разогнав шифоньер по паркету, он с грохотом припечатал его к двери, и Багрицкий, воспользовавшись передышкой, помог двигать двуспальную кровать. Снаружи дважды выстрелили. Полетели щепки, Багрицкий сел на пол.