Гитлер. Неотвратимость судьбы

Чем кончилась эпопея с маршалом, мы уже знаем; неизвестно, что думал сам Гитлер по этому поводу. Вполне возможно, что он разгадал игру кремлевского владыки и подыграл ему. А Сталин принял все за чистую монету. Но, как бы то ни было, «дело Тухачевского», по словам Шелленберга, стало «подготовительным пунктом к сближению между Гитлером и Сталиным». Договор со Сталиным давал Гитлеру возможность обезопасить свои восточные границы и еще несколько лет водить Сталина за нос. И если он на самом деле установил контакты с Гитлером через брошенного на алтарь большой политики Тухачевского, то знал: Гитлер поймет все его призывы как надо.

В связи с этим мне бы хотелось привести весьма интересный рассказ В. Шамбарова из его «Государства и революции». По его словам, в мае 1939 года французская газета «Пари суар» заказала статью скрывавшемуся от Сталина на Западе дипломату и разведчику Бармину. Тот охотно ее написал. Была в ней и такая фраза: «Есть все основания считать, что Сталин уже давно стремится к союзу СССР с германским рейхом. Если до сих пор этот союз не был заключен, то только потому, что этого пока не хочет Гитлер». Прочитав ее, редактор печатать статью отказался. А после подписания пакта о ненападении между СССР и Германией схватился за голову. Упустить такую сенсацию для газетчика было непростительно. И этот самый Бармин, который был в курсе многих секретов, доказывал, что переговоры с Гитлером начались еще в 1937 году в обстановке глубочайшей секретности и велись через полпреда СССР в Германии К.К. Юренева.

Геноссе Юренева весьма любезно встречали в «интимной» резиденции Гитлера Берхтесгадене. Принимал в них участие и советский торгпред в Германиии и Швеции Д.В. Канделаки, встречавшийся с нацистским руководством «вне рамок официальных государственных отношений» в качестве личного посланца Сталина. А вот о чем на этих переговорах шла речь, так навсегда и осталось тайной. И Юренев, и Канделаки бесследно исчезли во время репрессий. Хотя догадаться, кончено же, можно. Да и о чем может идти речь на столь секретных встречах, как не о самых сокровенных желаниях вождей!

Надо полагать, и здесь Сталин предпочитал «не высовываться» и вел переговоры с присущей ему иезуитской хитростью от имени какого-нибудь «нового Тухачевского». И в данном случае ничего уничижительного в прилагательном «иезуитская» нет. Любой лидер должен обладать ею. Большая политика — это большая игра, и по возможности — без ничьей.

Были заметны и некоторые результаты этих тайных встреч. Во время массовых репрессий Сталин очень помог фюреру, уничтожив тех руководителей германской компартии, которые, на свое несчастье, оказались в СССР. Неожиданно для руководителей разведок (а их в СССР было несколько, и все они отчаянно соперничали между собой) политбюро запретило засылать агентуру в Германию и создавать там новые разведсети. Шел навстречу Сталину и Гитлер, и всех тех советских военных, которые направлялись через Германию в Испанию и были арестованы, благополучно вернули на историческую родину. Так что, судя по всему, 1939 год был лишь продолжением года 1937-го, именно тогда были заложены основы советско-германской дружбы.

* * *

Даже сегодня никто точно не скажет, кто же первым заговорил о сотрудничестве — Берлин или Москва. Судя по всему, мысль о нем зрела как у Сталина, так и у Гитлера постепенно. Первой ласточкой новых отношений стало соглашение между графом Шуленбургом и Литвиновым о том, что пресса и радио обеих стран прекратят свои ожесточенные нападки на глав обоих государств. Сыграло свою роль и то, что после мюнхенского сговора Сталин на какое-то время оказался как бы в вакууме. Его в Мюнхен не пригласили, и он очень опасался дальнейшего сближения Германии и западных стран. Уже тогда он однозначно считал, что Судетская область явилась своеобразной взяткой Запада Гитлеру, за которую он был обязан начать войну против СССР. Не отставал от него и сам Гитлер, который заговорил о сближении с Россией сразу же после того, как Чемберлен по возвращении в Лондон заявил о том, что именно теперь западные страны должны вооружиться.