Гитлер. Неотвратимость судьбы

Конечно, Отто, как и всегда, когда речь заходила о Гитлере, сгущал краски, и их разрыв наглядно показал, что большинство членов партии, не говоря уже о верхушке, было на стороне Гитлера, а вопрос о том, что же такое истинный социализм, не интересовал уже никого. О каком социализме могла идти речь, когда Гитлер освободился от истинных революционеров и чувствовал себя полновластным хозяином партии, и теперь уже никто не мешал ему создавать тесный альянс с финансистами и промышленными магнатами. Очень скоро к уже попавшей в его орбиту группе Кирдорф — Тиссен примкнули представитель концерна «Флик» Отто Штейнбринк, Август Ростерг из концерна «Винтерсхаль», Эрнст и Вальтер Тенгельманы, связанные с концернами «Гельзенкирхенбергверке АГ» и «Штейн-Колебергверке» и крупный банкир Георг фон Штраус. Для разъяснения взглядов нацистов на экономику был создан специальный бюллетень. Что же касается самого Гитлера, то с лета 1931 года он еще более усилил обработку влиятельных в экономике лиц.

«В последующие месяцы, — писал в своей известной книге «С Гитлером — к власти» Отто Дитрих, — фюрер на своем лимузине объехал всю Германию. Встречи устраивались повсюду: и в столице, и в провинции — в первом случае в отеле «Кайзерхоф», во втором — на тихих лужайках под открытым небом. Необходима была конспирация, чтобы не давать материала прессе…»

Как проходила эта самая «обработка», уже на Нюрнбергском процессе поведал Функ. «В разговорах с промышленниками, — рассказывал он, — фюрер лично подчеркивал все снова и снова, что он является врагом государственной экономики и так называемого планового хозяйства и что он считает абсолютно необходимым свободное предпринимательство и свободное соревнование, чтобы достичь наилучших результатов».

«Обработка» давала свои плоды, и к Гугенбергу и фон Тиссену прибавился бывший председатель Рейхсбанка Ялмар Шахт, банковский делец самого высокого класса. Используя недовольство планом Янга, он явился инициатором борьбы германского трестированного капитала за новую внешнюю политику. Вложил он свою лепту и в борьбу против финансовой политики правительства Германа Мюллера, что стало причиной отставки министра финансов социал-демократа Гильфердинга. И, наконец, будучи делегатом на конференции в Гааге, он отказался подписывать план Янга и в марте 1930 года вышел в отставку.

С Шахтом Гитлер познакомился на вечеринке у Геринга. На допросе в июле 1945 года Шахт скажет, что те мысли, которые «полный энергии и огня» Гитлер высказывал на том вечере, нашли у него полное понимание и он подумал, «что этот человек, с которым надо вместе работать». Но уже тогда между Гитлером и Шахтом шел самый настоящий торг. «Мы, — писала в своем дневнике первая жена Геринга, — ждем сегодня в гости Ялмара Шахта и Адольфа Гитлера. Впоследствии мы узнали, что Шахт согласился на сотрудничество с Гитлером при условии устранения братьев Штрассеров».

Все условия для такого сотрудничества у Шахта были. Он обладал непомерными амбициями и капиталами, мечтал стать канцлером или по меньшей мере министром национальной экономики в правом кабинете и оспаривал у Франца фон Папена право называться самым бессовестным оппортунистом Германии.

Гитлер устраивал его по многим показателям, и в первую очередь тем, что люто ненавидел социалистов и коммунистов, от которых исходила главная опасность. Насколько он уже успел узнать на тайных встречах, как всякий политик, Гитлер имел два лика: один — для толпы, где он бил по эмоциям и чувствам, и другой — для деловых людей, где уже не было никаких эмоций и преобладал трезвый расчет.

По совету Шахта Гитлер заменил своего прежнего эксперта по экономике на Вальтера Функа, который был вхож в мир влиятельных промышленников. Нацистская партия в то время словно магнит притягивала самых известных людей Германии, в том числе и сына бывшего кайзера — принца Августа-Вильгельма Прусского.

— Там, где Гитлер, — заявил он при получении членского билета весной 1930 года, — каждый может занять место в рядах его партии!

Одетый в коричневую рубашку принц стал выступать на собраниях и довыступался до того, что был избит кенигсбергскими полицейскими. Но… никакой обиды у него на них не было. Более того, принц был счастлив тем, что пострадал за «самого» Гитлера. Не отставал от сынка и Вильгельм II, который писал ему: «Ты должен гордиться, что стал одним из мучеников этого великого народного движения».

Альянс Гитлер-Гугенберг-Шахт оказался на редкость дееспособным, и результаты их усилий не замедлили сказаться. В течение нескольких месяцев НСДАП, с треском провалившаяся на последних выборах, приобрела тысячи новых голосов. Эффективность ее пропаганды неизмеримо возросла, а программа партии стала намного разумнее, чем прежде. Умелая пропагандистская кампания пригнала на избирательные участки даже самых равнодушных и робких, решившихся теперь поддержать движение, на котором стояло фирменное клеймо Гугенберга и Шахта.