Гитл и камень Андромеды

— Ключей нет. Дверь не закрывается.

— Вейз мир ништ! — заломила руки Хайка Цукер. — Она живет без ключей! И где? В этом бандитском Яффо! Ее украдут и изнасилуют.

— А красть зачем? — спросил подошедший близнец. Второй все еще прохлаждался на крыше.

— Ты Левка? — спросила я строго.

— Ну, Левка.

— Тот, который рисует, или тот, кто собирает монеты?

— Рисует Менька.

— Понятно. Тогда позже пойдешь со мной на Блошиный рынок. Я познакомлю тебя с самым большим специалистом по нумизматике в Израиле. Ему нужен помощник.

— Идем сейчас. Этот дом как швейцарский сыр — одни дыры. Отдай его «Сохнуту» и возьми себе что-нибудь нормальное.

— Нет, это мой дом, и другого мне не надо. Кроме того, «Сохнут» мне ничего не должен. Он дал мне квартиру в Петах-Тикве, но она осталась бывшему мужу.

— Так мы с Менькой враз его оттуда выселим. Он у нас возьмет свою котомочку и пойдет… в общем, — Левка оглянулся на Хайку и Иче, — ну, пойдет себе!

— Нет. Я хочу жить тут.

— Ну и дура!

— Левка, — перебил сына отец, — где мы можем взять столько водопроводных труб и шифера на крышу?

— Мадам Ципори выкапывает совсем еще хорошие трубы и кладет новые, — задумчиво ответил Левка. — Она не велела нам хранить старые трубы. И ее старые ванны-унитазы-умывальники вполне годятся. Эта идиотка перестраивает свою виллу каждые пять лет. Все старое там еще вполне новое.

Иче кивнул и закурил.

— Ну? — сказал он. — Я же спрашивал про крышу.

— А что крыша?! Ерунда — крыша. Черепицу возьмем там и здесь. Так крыша будет не совсем одного цвета! С балками плохо.

— Про балки я и думаю, — вздохнул Иче.

— Балки лежат вон там, — Менька спрыгнул с крыши прямо на землю, спланировал, как кузнечик.

— Где — там? — недоверчиво переспросил Левка.

— Мне сверху видно все, ты так и знай! — пропел Менька приятным баритоном. — Там, на пустыре, лежит гора старых телеграфных столбов. Они никому не нужны, сквозь них пророс лопух. Чем не балки?

Близнецы отправились на разведку, а Хайка раскинула на траве привезенное с собой одеяло и стала раскладывать на нем мисочки и пластиковые коробки с едой.

— Где тут покупают напитки? — спросил Иче деловито. — Мы забыли привезти колу.

Он отправился за напитками, а мы с Малкой уселись на тех самых старых скрипучих качелях, которые раньше висели на уровне второго этажа. Близнецы уже успели спустить их, перевесить и опробовать.

— Это неправда, что Казис от меня отказался, — сказала Малка не столько убежденно, сколько убеждающе. — Он пытается спасти наш брак. Он много работает. Знаешь, как он плакал, когда я уезжала! Вот, ты вышла замуж за еврея, и что?

— Ничего. Только… Ты-то почему не пытаешься что-нибудь спасти? У тебя есть голос, замечательный голос. А ты сидишь дома и ревешь. Начни крутиться!

— Где? Тут одна опера, и у нее нет денег. Они берут своих, даже если те поют плохо.

— А ты пой! Давай концерты. Разъезжай по кибуцам и городкам. Твое дело — петь, а не записывать телефонные заказы на починку водопровода и канализации. Пусть Израиль привыкнет к звучанию твоего голоса и решит, что без него — это уже не совсем Израиль.

— Отец содержит семью. Близнецы ему помогают. Я не хочу сидеть на их шее!

— Вот и не сиди! Начни двигаться. А твой Казис… либо он придет и повалится тебе в ноги, либо…

— Никаких «либо» не будет!

— Кто его знает? Вдруг он тебе больше вообще не понадобится?

— Как такое может быть?!

— Может. Знаешь, Мишка меня не бросал. Это я его бросила.

— Ты? — пушистые Малкины ресницы затрепетали. — И кто вместо?

— Пока никто. Но все равно хорошо. Все равно намного лучше.

Я прислушалась к разговору Хайки с мужем.

— Тут куча работы! — сказала Хайка сердито. — Кто нам за это заплатит?

— Я делаю это для реб Меирке, — ответил Иче.

Хайка вздохнула.

— Я понимаю, что для реб Меирке… — сказала она уже без злости, — но согласись, что этот дом — мишугас. Не лучше ли направить девочку на нормальный путь?

— Кто знает, какой путь нормальный? Реб Меирке ее не оставляет. Видишь, она приехала в Израиль. Кто бы мог подумать, что такое случится?

— Наверное, ты прав, — вздохнула Хайка. — Наверное, реб Меирке знает лучше. Сделайте ей крышу и канализацию. Но, Боже мой, какими путями все идет!

— Я и говорю, — согласился Иче. — Но так будет правильно.

Кто такой этот реб Меирке, ради которого мне собираются настлать крышу, провести и вывести воду? И как об этом спросить? Я уже повернулась было к Малке, вдруг она знает что-нибудь о таинственном ребе, но в этот момент в калитку вошел Левка. Вошел и застрял, потому что он держал передний конец длиннющего телеграфного столба, а задний конец держал, очевидно, Менька, не сообразивший вовремя развернуться. Левка крикнул: «Иди направо!», но Менька его не слышал. Я побежала к дыре в заборе, передать Меньке то, что сказал Левка. Иче тоже вскочил и стал оглядывать забор, надеясь найти еще один лаз. Потом он побежал за мной, и работа закипела.

— Сначала необходимо подкрепиться! — шумела Хайка.