Гимны забытых созданий

У Юпитера ушли все силы, чтобы не показать типичных признаков: не вздрогнуть, не вздохнуть, не напрячься. Он старался стоять спокойно и говорить ровно, как Эспер. Он слышал его крики, ощущал, как трясется железо и чувствовал его гнев и испуг.

— Нет, — ответил юноша.

Мужчина посмотрел куда-то мимо. Словно слепой.

— Я надеялся, что все выйдет по-другому. А мы все время доходим до полемики. Ты знаешь, что такое «полемика»?

— Да.

— Хороший мальчик. Но если бы ты привел его, все было бы по-другому. Все-то надо было притащить.

И Юпитер повторил то, что он слышал из-под земли.

— Иди к черту.

Герион посмотрел ему в глаза. Наконец-то.

— Все ради крыс, — ухмыльнулся он и снова потерялся в собственных зрачках, уступив место серому водовороту.

— А теперь! — он закричал нарочито весело. — Теперь, дорогие мои, мы собрались здесь! Ой, кровь еще идет. И будет идти, аха-ха. Так вот.

Пятнадцать сгорбленных спин напряглись под чудесным июльским солнцем, готовясь к чему-то важному. Они слушали, смотрели в рот и дрожали.

Стефан тоже слушал. Он схватил Юпитер за руку от страха. Юноша прикусил язык, потому что руку пленник выбрал неудачную, но сдержался. Ему сейчас это нужно.

— Я не хочу! — застонал этот прилежный офисный работник. — Что будет, Юпитер? Я же их кормил! Я же не перечил! Ну, как же так? Почему никто ничего не скажет?

Слезы исчезали в редкой бороде. В груди юноши все защемило, потому что он отрицал, но знал исход.

Он наклонился и шепнул мужчине на ухо:

— Все будет не страшно. А потом будет лучше, я обещаю.

А Стефан явно подумал, что это он говорит про спасение от банды, и поднял свои красные глаза. И снова все сжалось.

Герион вещал. Он стоял под козырьком крыши, прячась в тени, а остальная стая внимала на границе поля.

— Самое главное для вас — тренировка! Алекс, твои клыки стали длиннее, а глаза желтее, ты настоящий волк! Герберт, твоя шерсть прекрасна. Молодец, мальчик!

Вышеупомянутые личности гордо выпячивали грудь в то время, как Юпитер пытался понять, что за бред происходит. Засомневавшись в себе, он спросил у Стафана.

— Как они выглядят?

— Как мужики же, — Стефан покосился на юношу и покрепче вцепился в свою палку.

Ее дал Герион вместо ноги. Невиданная щедрость.

— Ага.

Значит, они оборотни только в своем узком кругу. Уже лучше.

— И начинается охота! Дадим ему две минуты форы, и вперед только по команде.

Одобрительное тявканье.

— Это моя первая охота, в прошлый раз я не успел, — поделился с Юпитером тощий человек без зуба.

— Мммм… — все навыки дипломатии ушли в этот неопределенный звук.

— Пожелай мне удачи, не то я задеру тебя первым.

Юпитер закрыл глаза. Он почувствовал зловонное дыхание у своей шеи.

— Я хочу удачу! — картонно проскулил фальшивый волк.

— А ты не заслужил.

Удар пришелся в живот, и юноша согнулся напополам. Он был уверен, что живого места на теле уже нет.

— Ублюдок, Изар вот удачи желал! — вознегодовал мужчина и удалился.

Юпитер согнулся еще раз, на этот раз от слов. Попытался придумать оправдание. Оно пришло быстро в виде классической поговорки: «хочешь жить — умей вертеться». И так было спокойнее.

Рядом с ним снова оказался Герион. Он перебил запах свежей травы и лета.

Ведь июль же на дворе, светлый и чистый.

Вожак подошел и поставил юношу прямо, бережно придерживая его за плечо.

— А теперь смотрим.

Стефан повернулся к ним, хлопая удивительно длинными, мокрыми ресницами. Он все еще не совсем понимал, бедняга.

— И чего ты ждешь? Чего ты ждешь? Беги! У тебя две минуты форы. Ты ведь знаешь, что такое «фора»?

Стефан знал: тут хочешь — не хочешь догадаешься. Он попрыгал прочь на одной ноге, опираясь на палку. Поразительно медленно, он даже не удалялся, просто прыгал и прыгал.

А две минуты текли как часы, где каждая мера секунды отзывалась в душе.

— Зачем?

— Ты уже спрашивал.

— Да, но…

— Что «но»? Моя стая, мои люди, они теперь волки, сам видишь. Им надо развлекаться и тренироваться. Я их такими создал, ведь они хотели быть сильнее.

— Ты просто подарил им иллюзию.

— Мальчик мой, — его рука на плече. Стряхнуть, вывернуться. — Да эта иллюзия для них дороже, чем реальность.

— Да, но…

— Две минуты! — заорал кто-то из банды.

Стефан услышал этот крик как раз тогда, когда сломалась его палка. Он ударился о землю, но пополз. Юпитер стоял в онемении, и желание броситься вперед прервала стая, завыв и начав самую нечестную охоту в мире.

Какая же эта погоня, если один лежит и стонет, а остальные коршунами бросаются сверху?

Отвернуться не получалось, смотреть тоже, так что взгляд устремился прямо на стык неба с лесом. А вот Герион наблюдал с восхищением.

Было слышно, как стая играет с жертвой. Кружит, запугивает, потешается. Один из них положил начало, откусив добыче ухо. (Так и кричали: «ухо!», догадаться было не сложно).

Плачь и смех разнеслись над полем.

— Теперь я знаю, как заставить его хотеть быть мной. Не будешь ты Изаром, мой мальчик.

Щеки мужчины горели, глаза блестели. Он больно держал голову юноши, заставляя смотреть на охоту, а Юпитер все еще смотрел в небо.

Если не получилось у брата, как получится у него? — судорожный вопрос.