Генрих V

Скорость и стоимость были взаимосвязанными факторами, которые, вероятно, вызывали у Генриха все большее беспокойство. Парламентская поддержка его военных нужд не обходилась без критики расходов на войну; примечательно, что в 1419 году во Францию не отправлялись большие отряды, что означало, что Генриху приходилось довольствоваться уже имеющимися. Стоимость войны явно начинала беспокоить и короля. Как он напоминал своему совету, ему нужно было платить солдатам, и он был вынужден быть непреклонным, чтобы поддерживать дисциплину и не раздражать население, которое он считал своими подданными, что солдаты должны платить за провизию, которую они покупают. Более того, несмотря на все попытки привлечь на свою сторону население, лишь немногие люди, занимающие высокое положение, проявляли ему повиновение, что еще раз говорит о том, что ему пока не удавалось найти признание среди людей, с которыми он считался и которые могли влиять на других. Кроме того, ни одна армия, какой бы успешной она ни была, не может быть все время полностью удовлетворенной. Когда в марте 1419 года Джон Фельде писал домой Роберту Фраю, секретарю совета, жалуясь на отсутствие мира, на коварство французов и выражая желание, чтобы его друзья "добыли нам пропитание, чтобы мы могли закончить войну и вернуться в Англию"[417], он не только был в военном походе дольше, чем предполагал, но и отражал усталость и "общее брюзжание"[418] по поводу войны, которое он, вероятно, разделял с другими.

Это были проблемы Генриха, возможно, не оцененные французами, которым нельзя было позволить узнать о них. Ни в коем случае нельзя было делать работу врага за него[419]. Пройдя такой долгий путь, Генрих не мог позволить себе показать ни одной щели в своих доспехах: он мог идти вперед только со всей внешней уверенностью. В течение следующих месяцев была покорена остальная часть Нормандии, включая всю область Ко к северу от Руана, хотя замок Гайяр, построенный Ричардом I для охраны Сены над нормандской столицей, пал только в декабре 1419 года, после осады, длившейся более года.

Изменения в обстоятельствах, вызванные успехом Генриха, достигнутым в Руане, повлияли на его дипломатию, которая должна была стать его доминирующей деятельностью в 1419 году. В ноябре 1418 года его посланники, отправленные на переговоры с дофином в Алансон, получили инструкции подчеркнуть требование брака, а также выполнение условий, принятых французами в 1360 году, причем основной упор делался на восстановление и будущий статус земель на юго-западе страны. Генрих не был настроен обсуждать будущее недавно завоеванных им земель: они уже принадлежали ему. Эти переговоры провалились, а встреча Генриха и дофина, назначенная на середину лета 1419 года в Эврё, так и не состоялась. Но к этому времени с Генрихом, завоевателем Руана, искала встречи другая, бургундская, сторона. Политика натравливания одной вражеской стороны на другую (ибо такова была политика) дала Генриху возможность выдвинуть новые требования. В течение короткого времени он встретился с бургундскими посланниками, получив от них впечатление, что если он будет настаивать на своих требованиях к герцогу, то они будут выполнены. С этим приливом оптимизма была организована встреча, на которой должны были присутствовать Генрих, герцог Бургундский, Карл VI, его королева Изабелла и их дочь Екатерина. Ожидания успешного исхода росли.

Первоначально встреча была назначена на 15 мая, но 6 мая было решено отложить ее до конца месяца; Генрих, не желая, чтобы его снова обманули (как это было со встречей в Эврё), потребовал от французов письменного обязательства, что они явятся[420]. 7 мая в Верноне он выдал полномочия сэру Уолтеру Хангерфорду и сэру Гилберту Умфравилю для переговоров о браке между ним и принцессой Екатериной. В то же время Хангерфорд и лорд Фицхью, камергер короля, были наделены всеми полномочиями для ведения переговоров об условиях окончательного мира между королевствами. Договоренности были сложными. Было ясно, что, пока переговорщики занимаются своими делами, должна быть более официальная сторона процесса, который, в конце концов, мог привести к миру и обручению Генриха и Екатерины. Место для переговоров было выбрано заранее, причем с особой тщательностью, чтобы точно определить, какая его часть предназначена для англичан, какая — для французов, а какая должна была стать общей территорией, на которой должен был быть установлен павильон для переговоров. Заранее было достигнуто соглашение о том, когда и с какой стороны (со стороны Мелёна) подойдет Генрих, в то время как французы обязались подойти к месту встречи с противоположной стороны, со стороны Понтуаза, который был их базой в то время. Обе стороны согласились строго придерживаться правил, установленных для этой встречи[421].