Генрих V

Расположение города на Сене обеспечивало легкий доступ к его стенам по реке, которую англичане эффективно контролировали. Вбив в воду сваи, между которыми была натянута железная цепь, Генрих смог блокировать движение по реке, по которой могло прийти подкрепление из Парижа и других мест выше по течению[398]. Не довольствуясь тем, что лишил врага возможности пользоваться рекой, Генрих смог извлечь из этого весьма положительные для англичан преимущества. Хотя королю невозможно было использовать Clos des Galees, как и пригороды, разрушенные жителями Руана перед началом осады,[399] он использовал реку как средство доставки провизии и оборудования для осады из Арфлера. Когда 9 сентября 1418 года граф Уорик заставил гарнизон в Кодбека, "сильного города, стоящего на реке Сене"[400] примерно в двадцати милях вниз по течению, согласиться сдаться, если Руан сдастся, он также обязал капитана города не препятствовать английскому судоходству, идущему вверх по реке в это время[401]. Это позволило королю в течение длительного периода времени полностью использовать Сену, что значительно облегчило английские усилия в Руане, поскольку, используя баржи на реке, грузы с напитками, едой, порохом, серой, луками и стрелами, отправленные из Англии в Арфлер (важность которого в такой ситуации значительно возросла), можно было дешево и относительно безопасно доставить к причалу в Руане, где они должны были быть использованы[402]. То, что могло бы стать серьезной проблемой снабжения, было, таким образом, довольно легко разрешено.

Запертые внутри стен, жители Руана и те, кто нашел там временное убежище, и солдаты, страдали от последствий английской блокады. Позднее лето перешло в осень, а затем в зиму. Поскольку еды становилось все меньше, многие умирали от голода. Однако они умирали недостаточно быстро, и некоторых старых и немощных выталкивали за ворота и во рвы в надежде, что таким образом удастся сохранить продовольствие и англичане почувствуют себя морально обязанными накормить их. Такая тактика, пишет Пейдж, сильно возмутила короля, который был потрясен таким бесчеловечным поступком. Однако те в Руане, кто считал, что Генрих будет чувствовать себя обязанным кормить изгнанных (и, возможно, других людей, с которыми в будущем может произойти такое же обращение), обнаружили, что они просчитались. Во время войны, когда на карту было поставлено так много, Генрих мог ожесточить свое сердце. За исключением Рождества, когда признание праздника божественной любви требовало положительной реакции, он отказывался брать на себя ответственность за мужчин и женщин находившихся во рвах. "Их там нет", — ответил он, столкнувшись с фактами[403]. Его логика была неумолима. Жители Руана не должны противиться тому, чтобы он установил над ними власть, которая принадлежала ему по праву. Если бы они это сделали, он не нес бы ответственности за последствия их действий.

Должно быть, пришло время (в какой момент, мы не можем сказать), когда жители Руана поняли, что, несмотря на обещания, помощь не придет ни от герцога Бургундского, ни от его соперника, дофина. По мере того как провизии становилось все меньше, а физическое состояние осажденных ухудшалось, многие перешли на питание крысами и объедками, а также тем, что могли купить за свои деньги по совершенно непомерным ценам, которые, хотя расценки в разных хрониках отличаются друг от друга, передают читателю весь ужас того, какой могла быть такая отчаянная ситуация[404].