Gears of War #4. Распад Коалиции

В пятьдесят пять Берни всё равно бы демобилизовали, да и Маятниковые войны уже окончились. Она никогда не забывала о том, что однажды настанет тот день, когда ей придётся уйти из армии, если, конечно, её не убьют раньше. Всё дело было лишь в том, что произошло это внезапно и бесповоротно, будто захлопнувшаяся перед носом дверь. Ещё вчера Берни была элитой пехотных войск, экспертом по выживанию, снайпером взвода, пользовалась авторитетом в сплочённом коллективе, а сегодня она уже вообще никто. Её с ранением уволили по состоянию здоровья, навсегда выпроводив из полка, ставшего для неё семьёй.

“Вероятно, я могла бы остаться на штабной должности. Вероятно…”.

Когда Берни вернулась, Нил возился на крыше с телевизионной антенной. Она не знала, заметил ли он её, но помня о том, что ни в коем случае нельзя пугать внезапным окриком балансирующего на краю дымовой трубы человека, поэтому стала дожидаться, пока муж закончит ремонт и обратит на неё внимание.

Наконец Нил опустил взгляд и заметил её.

— «Грёбаный телик ничего не показывает», — сказал он. — «Ни один канал не ловит».

— «А что случилось?»

— «Без понятия. С антенной с виду всё нормально. Теперь придётся звонить какому-нибудь мудиле в Нороа, чтобы починил. Приедет только через неделю, а потом ещё и возьмёт втридорога».

— «Ну, значит, вместо телевизора будем просто злобно пялиться друг на друга за обедом».

В этом-то и была основная проблема всех живущих на маленьком островке. За всем, что не подпадало в категорию необходимого для жизни, приходилось плыть на пароме на остров Нороа. — «Ну, или радио будем слушать».

— «Ты там уже закончила?»

— «Ага. Что думаешь насчёт овец?» — Берни стянула перчатки с рук.

— «Думаю, что останусь с тобой, любимая. Овцы совсем не умеют готовить», — отшутился Нил.

— «Я серьёзно. Думаю, нам стоит завести больше овец, а поголовье коров наоборот сократить. За них и денег больше дают, да и мороки с ними меньше».

Нил спустился по приставной лестнице, нахмуренно разглядывая ободранные до крови костяшки на руках. Он приложил повреждённые места к губам на несколько секунд, чтобы остановить кровотечение.

— «Это твоя ферма, Берни», — сказал Нил наконец. — «Тебе решать».

Да, это была её ферма, висевшая над ней словно проклятье. Иногда Берни просто ненавидела это место, но вовсе не за то, что уход за такой огромной территорией был для них двоих непосильным трудом, и иногда приходилось нанимать кого-нибудь в помощь, а за то, что все эти 500 гектаров были насквозь пропитаны обидой, злостью и виной. Из-за этой фермы Берни жутко переругалась с родным братом. А ещё её всё время терзали сомнения, не женился ли Нил на ней только для того, чтобы отхватить себе долю на участке. Ну, по крайней мере, пока Берни была в армии, её муж поддерживал дом и хозяйство, так что она решила, что если уж он и вознамерился свою часть отхватить, то имеет на это право. А Берни сейчас всё на свете отдала бы за то, чтобы вернуться через полмира обратно в Эфиру и ещё несколько лет побыть в полку.

“Ну хватит, война закончилась. Вправду закончилась, и не только для меня, но и для всех остальных. Рано или поздно мне придётся с этим смириться”.

— «Хочешь на Нороа съездить?» — спросил её Нил. — «Смена обстановки как-никак. По магазинам прогуляешься, развеешься чутка».

— «Мне, чтоб развеяться теперь, лоботомия нужна», — ответила Берни и ушла в дом.

— «Я почту забрал, пока по делам ездил. Там было письмо с почтовым штемпелем из Лэйк-Стэйшн», — крикнул Нил ей вдогонку.

Берни задержалась в узком коридоре со стенами из каменных плит, оглядывая кухню ярко-жёлтого цвета. Она родилась в этом доме, провела здесь всё детство. Вокруг была ферма и угодья её семьи. Но, несмотря на то, что она уже полтора года как ушла из армии, вновь привыкнуть к этому дому её не удалось. Он не вызывал воспоминаний, не казался знакомым, и Берни отчётливо бросалась в глаза его ветхость, несвойственная армейским казармам. Этот дуралей Нил так и не научился убирать вещи на место. Для него по-прежнему в порядке вещей было вешать конские сбруи на вешалку для пальто, а ботинки вовсе не обязательно было вытирать о коврик, заходя в дом.

“Всё же он фермер до мозга костей. Как и отец”.

Берни привыкла к соблюдаемой в армии идеальной чистоте. Всю свою жизнь она отдала Двадцать шестому Королевскому полку Тиранской пехоты. Попав туда в восемнадцать, она прослужила в нём двадцать семь лет, двадцать из которых провела на фронте. Ей было очень нелегко вернуться к жизни обычного гражданского.