Где-то у Проциона

– Не буду, – пообещал Вадим. Потом, подумав, честно сознался: – Мне тоже не очень привычно… И вообще никому, наверное – даже Саитгирееву… Ведь кораблей с таким обзором, как у нас, просто не существует. А сгореть… Сгореть мы вряд ли сможем, – тут Вадим несколько приврал. Но не сильно. Шанс, что конструкция не выдержит скоростного напора и разрушится, имелся… Правда, для того чтобы это произошло, требовался какой-то невероятный заводской брак или перерасход ресурса из-за длительной эксплуатации. Но первое было практически исключено техприемкой и конструктивным запасом прочности, а второе просто невозможно в силу всего лишь первого полета. И вообще, сейчас был не двадцатый век, надежность космических кораблей находилась на другом уровне… – Вам совершенно не стоит бояться!

– Но мне все равно не по себе, – поежилась Анжелика. – Мы словно летим в какой-то огненной трубе…

– Ну, так всегда и бывает…

– Это для вас – всегда! А для меня первый раз! Ведь даже не видно, где мы сейчас находимся! И сколько еще будем так лететь? Вы знаете, – неожиданно попросила она, – можно я буду держать вас за руку? Тогда как-то не так страшно… А то я даже зажмуриться боюсь…

Учитывая, что она и так держалась за предплечье Вадима обеими руками и отпускаться явно не собиралась, Вадим разрешил:

– Держитесь…

Вызвав «рамку», он вошел в сеть и, покопавшись немного, нашел данные курсографа, отмечающие траекторию полета относительно поверхности планеты. Расчетную, разумеется. Получить информацию снаружи через облако плазмы было невозможно. На графике тонкая двухцветная кривая из двух слившихся линий обогнула почти полпланеты и приближалась к экватору. Одна из линий изображала эталонную траекторию, вторая – снятую с бортовой навигационной системы. Отклонений, на взгляд Лунина, не наблюдалось.

– Мы практически завершили первое погружение, – сказал он соседке. – Вот-вот выскочим на круговую орбиту. Не бойтесь.

– Спасибо! – поблагодарила Анжелика. – С вами я как-то в самом деле меньше боюсь… Вы очень храбрый человек!

7

«Тьфу ты!» – смущенно подумал Вадим. Но в это время модуль вылетел из пламени, и в салоне воцарилось недоуменное молчание. Над кораблем не было ни одной звезды. Сплошная непроглядная чернота – и больше ничего.

– Что случилось? – шепотом спросила Анжелика.

Но Вадим, хотя и был единственным, кроме Саитгиреева, «настоящим космонавтом», ничего не мог ответить. Только когда чернота уехала куда-то вбок, а ее место заняла картина привычного космоса, молчавший все это время Семенов догадался:

– Да это Марс был! Мы же над ночной стороной… И вверх ногами летели!

Все с облегчением рассмеялись. Лишенная каких-либо огней и дополнительного освещения в виде Луны, ночная поверхность Марса после сияния плазмы показалась всем едва ли не абсолютно черным телом: настолько на ней невозможно было различить хоть что-нибудь.

– Ну вот, можно сказать, и приехали! – сообщил Генрих и без того очевидный факт. И накаркал…

– Внимание! – раздался голос Тимура. – Всем в быстрое!

Вадим уже привычно скользнул на максимальный темп и включил конференц-связь. С кучи экранов одновременно донесся один и тот же вопрос:

– Что случилось?

– Не смертельно, – поторопился успокоить всех Саитгиреев. Но тут же добавил: – Однако возникла проблема.

– В чем дело? – повторил вопрос Кремер.

– У нас скорость выше, чем вторая космическая. Не сильно, но – выше… Поэтому мы идем не на эллипс, а на параболу. Пролетаем, то есть… – пояснил Тимур для самых непонятливых.

– Как такое могло получиться?

– Не знаю. Шли по расчетной. Отклонений не было. Скорость на выходе должна была быть четыре и девять. А у нас – пять двести.

– А сам что думаешь?

– Да какая разница, что я думаю… Не учли какой-то фактор… Навскидку аж три могу назвать. Неоднородность гравитационного поля, магнитосферная флуктуация, состояние атмосферы. Причем последнее – наиболее вероятно… Есть такая штука, как логарифмический декремент плотности атмосферы. Проще говоря, как убывает плотность воздуха по высоте. Его значение берут среднестатистическое… Но если плотность атмосферы по трассе пролета просто поменялась из-за погоды… С нашей скоростью вполне могло хватить. На Марсе сейчас смена времен года. Пыльные бури, ветер ураганный…

Тимур пожал плечами.

– Так мы что теперь – в космос летим? – по голосу Вадим узнал Анжелику. – И… что теперь с нами будет?

Нельзя сказать, что вопрос пришелся кстати. Но он выражал настроение немалой части присутствующих. Уж во всяком случае, такого развития событий никто не хотел.

– Да с нами-то ничего… – ответил Анжелике Кремер. – Будем потихоньку подниматься над плоскостью эклиптики. Через неделю где-нибудь подойдет «Ореол»… Куда мы денемся? Хреново не это…

– А почему через неделю? – спросил кто-то.

– Это приблизительно. Но сами прикиньте… Пока он затормозится. Потом ему нужно будет выйти на ту же орбиту, что и наша – а это еще разгон-торможение. Потом уравнять скорости с нами… Вот неделя и будет. А потом – опять нас на Марс выпулить…