Где собака зарыта

Дверь открылась, и перед нами появился здоровенный парень с собранными в хвост волосами, такой же широкоплечий, как и Берни, но еще выше. Он посмотрел на Берни, потом на меня, потом снова на Берни – мне ужасно нравилось, когда люди так делали!

– Привет, Альдо, – сказал Берни. – Мы ищем графа.

– У вас назначена встреча?

– Это касается дела – он захочет нас увидеть.

Альдо наморщил лоб, близко сдвинул брови – это всегда было хорошим признаком, трудно сказать, правда, признаком чего именно.

– Его здесь нет.

– Где он?

– Я, э-э, не уполномочен.

– Требуется зависимое слово.

– А? – спросил Альдо, в точности высказав мои мысли.

– Не уполномочен делать что? – сказал Берни.

– Сообщать вам его местонахождение. Но это все равно не имеет значения, потому что вы в любом случае не сможете с ним связаться.

– Он в тюрьме? – спросил Берни.

– В тюрьме? Почему вы так говорите?

– Да без причины, – сказал Берни. Когда он по-настоящему наслаждается собой, вокруг его глаз появляются морщинки, вот и сейчас они были на месте. – В Центральной тюрьме или в Федеральной на юге?

– Да ради бога, – сказал Альдо. – Граф не в тюрьме, он в самолете.

– Куда летит?

– Нью-Йо… Я не уполномочен.

– Понятно, – сказал Берни. – Он на самолете и направляется в неизвестные края, – потом он понюхал воздух и спросил, – Мне кажется, или я чувствую запах кофе?

Я чуть не упал. Во-первых, я никогда не видел, чтобы Берни нюхал воздух. Но самое главное: я сам не почувствовал ни малейшего запаха кофе.

– Кофе? – спросил Альдо. – Я не варил кофе.

Фух.

– Тогда как насчет того, чтобы быстро заварить чашечку? – сказал Берни. – Приятно выпить кофе, пока говоришь.

– А мы говорим?

– Почему бы и нет? Твой английский не так уж плох.

– А?

– В смысле, для иностранца, – сказал Берни.

– Иностранца? – переспросил Альдо. – Я из Нью-Джерси, там родился и вырос.

– Пассаик?

– Да, Пассаик. Как вы узнали?

– Вот поэтому мы и должны поговорить, – сказал Берни.

– Потому что я из Пассаика?

– И по другим причинам.

– По каким еще причинам? – спросил Альдо.

К тому времени мы с Берни уже просочились в дом.

– Шерман Ганз посвятил нас в свой маленький секрет, – сказал Берни. Мы были на кухне – огромной комнате с двумя крошечными серебряными мисочками в углу, Берни сидел за стойкой и пил кофе, Альдо стоял. Я подошел и понюхал миски – обе пустые – и уловил слабый перечный запах Принцессы.

– О? – сказал Альдо.

– Вы были его источником информации об инциденте с коленом Вафельки.

Альдо сел. Я остался стоять, не сводя глаз его штанины.

– Зачем он это сделал?

– Это правда?

Лицо Альдо немного побледнело. Крупный парень этот Альдо, крупнее Берни, но совсем не такой сильный. Когда ты стоял рядом с Берни, то чувствовал исходящую от него силу, а с Альдо такого ощущения не было.

– Вы собираетесь рассказать графу?

– Зачем?

– Вы работаете на него.

– Я не думаю, что Ганз имеет к делу какое-то отношение, – сказал Берни. – Так что и это к делу не относится. Но я был бы рад узнать, почему ты ему рассказал. Из простой любви к честной игре?

– Не совсем, – сказал Альдо. – Вафелька тоже играет нечестно.

Когда Берни чем-то по-настоящему интересуется, его глаза сразу загораются: это можно увидеть даже с другого конца комнаты, где я и оказался, направившись прямо к плите – за ней часто можно подобрать какие-нибудь объедки.

– Вы же знаете, как они много раз шли к победе нос к носу, – продолжил Альдо.

– Принцесса и Вафелька? – спросил Берни.

– И Вафелька всегда выигрывала, за исключением Балморала.

– И что в этом несправедливого?

– Вафелька хороша, в этом нет никаких сомнений, но Принцесса великолепна. Одна из величайших собак, которую я когда-либо видел.

– Ты разбираешься в собачьих выставках?

Альдо уставился в свою кофейную чашку.

– Со временем начал.

За плитой не нашлось ничего, даже паутины и пыли.

– Так в чем несправедливость?

– Это движение, которому она обучила Вафельку. Ничего общего с тем, что есть в правилах – ну, в критериях оценки – но каждый раз Вафелька берет их с потрохами.

– Жюри?

– Именно. Как раз перед тем, как начинается показ, Вафелька делает такое движение… Поднимает одну лапу, – Альдо поднял руку. – Как будто ей не терпится начать, но она слишком хорошо натренирована, чтобы торопиться.

– Звучит довольно мило, – сказал Берни.

Альдо ударил по стойке с такой силой, что его кофейная чашка упала и разбилась об пол. Это для меня стало большим сюрпризом, да и для Берни тоже: я понял это по тому, как поползли вверх его брови.

– Но стоит это ноль очков, как я только что сказал, – проговорил Альдо. – Она научила Вафельку жульничать.

– Она?

– Нэнси, естественно. Она работала на Ганза. Вы разве не знали?

– Всей истории я так и не услышал.

– История такая: граф устал проигрывать и нанял ее, чтобы она научила Принцессу какому-нибудь еще более впечатляющему трюку, – сказал Альдо. – Но знаете что?

– Принцесса отказалась.

– Чертовски верно. Она слишком гордая.

– И она тебе нравится.

– Принцесса? Она великолепна – лучшая собака, с которой я когда-либо работал.

– Ты работал с Принцессой?

– Когда пришла Нэнси, меня уволили. Вначале ее тренером был я.

– Я думал, ты секретарь.