Где я?

К тому же толстая подошва сейчас для меня не прихоть, а жизненная необходимость. Знавал я одну девчонку, которая училась на класс младше. Ничего так себе, симпатичная и умная, что не очень часто встречается. Портил ее внешний вид один момент, который напрямую относился и к моей ситуации: одна ее нога была короче другой. Это становилось заметно лишь когда ей приходилось надевать туфли. Разница вроде бы небольшая, но на походке отражалась будь здоров. Поэтому на балы и вечеринки она в принципе не ходила. Так вот, в повседневной жизни она носила специальную обувь с подошвами разной толщины, что давало ей возможность ходить как все нормальные люди. Вот и я хотел попросить что-то подобное. Вопрос в том, сможет ли Трий сообразить, как сделать ботинок на толстой подошве, когда все носят на тонкой.

– Мастер Трий, а на заказ вы шьете? – спросил я, разглядывая аккуратные стежки на выделанной коже.

Тот вздохнул, отнял у меня ботинок, который я вертел уже чисто автоматически.

– Положим, – хмыкнул он, но тут же категорично добавил, – будет дорого.

Ну, всяко не дороже моего похода в кабак. Полагаю, на ту сумму, что досталась кабатчику, можно кормить весь монастырь. Причём, не один день.

– Мастер Штрак, есть ли у вас что-нибудь, на чем можно рисовать?

Чтобы у портного не имелось меловой доски? Ни за что не поверю! Про бумагу поверю, она в средние века на вес золота, вряд ли тут обстоят дела по-другому.

Тот на некоторое время исчез в подсобном помещении за стойкой и долго чем-то гремел. Мы с Трием разглядывали стены и обстановку вообще. Приемная, откровенно говоря, размерами не блистала, дай бог три на два. Дорогу дальше перегораживал аналог барной стойки, за которой портной встречал своих клиентов. Раскройного стола и чего там ещё нужно для работы портного, в приёмной я не увидел. Видимо, здесь просто снимали мерки. Чай и печенье мастер Штрак поставил прямо на свою стойку, периодически смахивая крошки тряпкой на пол. Сидеть клиентам не полагалось.

Наконец, за стенкой ещё раз что-то упало и из-за двери показался сам мастер Штрак со здоровенной чёрной доской. Размеры ее впечатляли: метр на два, не иначе. Судя по толщине, самая настоящая дверь, покрытая каким-то составом. Где он ее только взял?

Мне даже стало неловко: заставил попотеть немолодого уже человека.

Мастер порылся у себя в кармане и извлёк оттуда кусок мела неправильной формы – не думаю, что его тут продают в коробочках с ровными рядами – пастилками, ничего похожего на аккуратные школьные мелки – просто бесформенный кусок с острыми краями.

Рисовать я любил. В детстве. Лет в семь. Мне рассказывала об этом мама, когда ещё была жива. С тех пор утекло много воды. Но после того, как мастер Штрак приволок мне предмет своей гордости и заодно как минимум семейную реликвию, мог ли я ударить лицом в грязь?

Помните строки: поэтом можешь ты не быть… Но ботинок у меня все-таки получился. Далеко не с первого раза и даже не с пятого. Оба мастера следили за моими потугами с неподдельным интересом. Правда, Трий сначала поглядывал с явной иронией, но где-то к концу работы тоже проникся.

– Зачем такая толстая подошва? – спросил наконец он, рассматривая результат моих трудов.

– Там, откуда я родом, мягкой травы не так много, – заметил я. – Толстая подошва долго изнашивается и бережёт ноги от повреждений.

Тот с сомнением посмотрел вниз, естественно, никакой обуви у меня не было.

– Путь был длинный, мастер, – вздохнул я. – И не всегда судьба ко мне благоволила.

Глава 7

И всё-таки к звездочетам я сегодня не попал. Во-первых, ещё целый час меня обмеряли, поворачивая словно окорок над костром, во-вторых, мастер Штрак, непрестанно вздыхая, сообщил, что раньше завтрашнего полудня закончить работу никак не успеет: слишком много переделок. Основная, конечно, приходилась на спину, у меня присутствовала деталь, не предусмотренная конструкцией одежды. Но к обеду обещал непременно управиться и доставить заказ к воротам монастыря.

С работой Трия все обстояло куда печальнее. В конце концов мастер сообразил, что от него требуется, но категорично заявил, что работы минимум дней на двадцать. Новая колодка, новые материалы – фактически ему придётся учиться заново, потому что такого тут никто не шил, подумав пару минут, он пожевал губы и сообщил, что такого нигде не шили. Во всяком случае, он об этом не слышал. А слыханное ли дело – закругленные мыски? Да он вообще не знает, возможно ли это! Ну и все в таком духе.

Мне надоело словоизвержение старика, и я напрямик спросил: сколько?

– Сорок серебряных монет и ни медяком меньше! – гаркнул Трий с усмешкой глядя на меня.

Надо сказать, что ценник удивил даже мастера Штрака. Его явно покоробило то обстоятельство, что клиента, которому он так легкомысленно уступил по цене, бессовестно обдирает другой.

– Я сказал, ни медяком меньше, – упёрся Трий. – Если он разжалобил тебя, то со мной такой номер не пройдёт. Ему нужна определённая вещь, и на другую он не согласен. Ведь не согласен? – он повернулся ко мне.

– Нет, – вынужденно признал я.

– Ну, значит, и я тоже, – заключил Трий.