Гарри Поттер и Тайный грех

Теперь голос пастора Риддла звучал в отдалении, хотя сам проповедник сейчас был совсем близко, отделенный от Гарри лишь дощатым полом сцены. Сквозь щели между барьером и перекрытием оркестровой ямы просачивались лучики софитов, и Гарри, быстро привыкнув к полумраку, пробрался к двум мощным дымогенераторам, закрепленным на панелях барьера оркестровой ямы. Старые дымомашины, свинченные со своих насиженных мест, скромно стояли в уголке.

Осознавший свою промашку пастор Риддл отставил «откровения» о политических лидерах и теперь вещал исключительно об Армагеддоне. Гарри затаился, прислушиваясь к каждому шороху и ожидая просветленного момента проповеди, чтобы включить адские машинки. Пока все шло по плану, и юному саботажнику оставалось лишь выжидать, терзаясь мыслью, не пойман ли доктор Блэк.

— Возлюбленные братья и сестры, — говорил между тем пастор. — Господь открыл мне, не ждите Конца. Армагеддон мы ведём каждый день. Битва добра и зла — в душе каждого из нас. Души наши — вот она, гора Мегиддо, где ежедневно сражаются дьявол и Христос.

«Все же заметно, что Риддл — ученик Дамблдора», — подумал Гарри, не впечатленный Откровением.

— Отец открыл мне, — продолжал слегка осипшим голосом пастор, — что каждый из нас может оседлать коня белого, и стать таким, как «Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует», ибо в каждом из нас — Христос, — трагическим шепотом сообщил он.

Зал взорвался криками «Алилуйя» — никто не возражал, чтобы в нем жил Христос.

— Боритесь с тьмой в себе, — напутствовал пастор. — Каждый день, каждый час. И да не настигнет вас гнев Господень в дни Армагеддона.

«Главное, наобещать с три короба, собрать пожертвования, а потом уж можно смело нести околесицу, — сердито подумал Гарри. — Если бы Северус все это слышал...»

Юный саботажник прислонился к стене, собирая плечом паутину, и невидяще уставился в полумрак. Ему казалось, он не видел дорогого друга по меньшей мере сотню лет.

«Почему я не рассказал ему все, — с запоздалым раскаянием думал он. — Да, Северус бы не понял, он бы не разрешил мне участвовать в этой авантюре... Я для него ребенок. Дитя несмышленое».

Раздражавшая раньше мысль о том, что он для Северуса как ребенок, вдруг наполнила его таким теплом, что глаза обожгло острыми и сладкими слезами.

«Где ты, Северус?» — невесело подумал он и тут же сообразил, что пока он, Гарри, лихо портит жизнь человеку с хронической сердечной недостаточностью, дорогой друг пытается достать для несчастного донорское сердце. Возвысившийся голос пастора Риддла вырвал его из оцепенения, помешав угрызаться совестью.

— Я не буду более касаться политических предпочтений, возлюбленные мои, — говорил между тем Риддл. — Это вопрос свободного выбора. Хочу лишь напомнить, что выбор мы делаем каждый день, Армагеддон — в наших умах и сердцах. Каждый божий день, — проникновенно и весьма убедительно вещал пастор. — Мы можем выбирать даже мысли, от нас зависит, поддаться ли мрачным размышлениям или наполниться позитивом.

«Иногда он дело говорит», — подумал Гарри, хмуро поглядывая на красные лампочки заряженных дымогенераторов и безуспешно пытаясь наполниться позитивом.

Несколько выбитый из колеи эскападой Бога Авраама, Исаака и Иакова, пастор Риддл вновь захватил рассеявшееся было внимание аудитории. До Гарри доносились восхищенные выкрики и топот ног — на перекрытии оркестровой ямы были установлены дополнительные кресла.

— Да будет Дух Святой вашим мудрым руководителем в вопросе выбора, ибо не всегда знаем, что для нас добро, а что зло. Давайте склоним наши головы в молитве и призовем Духа Святого, чтобы наполнил Своим присутствием зал, коснулся каждого из нас и подсказал правильный выбор во благо Британии, — торжественно произнес Риддл.

«Пора!» — сообразил Гарри, уже потерявший надежду дождаться разглагольствований о Духе.

С внезапно зачастившим сердцем он щелкнул кнопкой запуска одной, затем другой дымомашины, убедился, что процесс нагревания запущен, и бросился в трюм: предстояло еще одно рискованное безобразие.

В центре трюма возвышалась металлическая конструкция, способная вращаться вокруг своей оси. Ее верхняя часть с круглым деревянным настилом монтировалась в плоскость сцены. Пастор Дамблдор никогда не прибегал к театральным эффектам, и Гарри не знал, сработает ли затянутый паутиной электропривод: монтажным поворотным кругом не пользовались целую вечность. Не похоже было, чтобы к старым трюкам приобщался и пастор Риддл.

Впрочем, предаваться размышлениям, сработает или нет, было некогда: дымогенераторы прогревались не более пяти минут, и следовало скорей уносить ноги. Сильным рывком Гарри дернул пусковой рычаг. Раздался легкий скрежет над головой, и в трюм хлынул круглый сноп сияющих лучей прожекторов, расширяясь и заполняя светом пыльные углы.

Сердце едва не выпрыгнуло у Гарри из груди. В трюм, вращаясь и осыпаясь красными лепестками, погружался увитый розами крест. Не чувствуя ног под собой, юный саботажник бросился бежать.

* * *