Гаргантюа и Пантагрюэль

— Это пустяки, — сказал Гоменац. — Ведь Франция — единственная страна, которая кормит папу. Но все же, найдите мне хоть одну еще такую книгу, которая притягивает к себе столько золота. Не найдете. Нет такой. Вы не найдете, уверяю вас, такой могучей книги. И подумать только — эти черти-еретики до сих пор не признают ее и не читают. Жгите их, терзайте, режьте, топите, вешайте, сажайте на кол, четвертуйте, колесуйте, рубите, жарьте, распинайте, варите в котлах, обдирайте заживо, — они в тысячу раз хуже убийц и разбойников!

— Умоляю вас, друзья мои, — продолжал. Гоменац, — ни во что другое не верьте, ни о чем другом не думайте, нечего другого не делайте, кроме того, о чем говорится в наших священных декреталиях. Тогда вы будете жить во славе, в почете, в богатстве. Все вас будут уважать, все вас будут бояться. Ведь, все почитатели декреталий — декреталисты — самые лучшие люди на свете. Хотите вы иметь у себя хорошего короля или полководца — возьмите декреталиста. Хотите найти человека, который умеет держать народ в страхе и повиновении, — возьмите, говорю вам, декреталиста. Отчего в некоторых странах народ устраивает разные мятежи и восстания? Оттого, что  правители у них — не декреталисты. А зато сколько благ сулят нам священные декреталии! Вот, например, все университеты изображают на своих гербах большую книгу. Что это за книга, по-вашему?

— Не знаю, — сказал Пантагрюэль, — я никогда в нее не заглядывал.

— Это декреталии, — сказал Гоменац. — Без них была бы немыслима никакая наука. Вы этого не ожидали? Ха-ха-ха-ха!

Тут Гоменац принялся икать, рычать, хохотать и брызгать слюной во все стороны.

— Ура! — завопил Эпидемон. — О, чудесные, пречудесные, расчудесные декреталии!

— Отче, вина! — сказал Гоменац. — Подавайте фрукты, девицы. Итак, я говорил вам, что если вы будете почитать одни только декреталии, вы будете богаты и счастливы. Кроме того, скажу вам, что вы будете счастливы и на том свете, ключи от которого — в руках у нашего господина — папы. О добрый бог, о святой отец, которого я обожаю, но которого я еще не видал, будь к нам милостив отныне и довека. Отдай приказание, чтобы у нас не было ни в чем недостатка и чтобы дьявол не завладел нашими душами! В твоей власти избавить нас от него. Ведь, все случится так, как ты пожелаешь!

Тут Гоменац залился горючими слезами, начал бить себя в грудь и целовать свои пальцы, сложенные крестом.

— Мяу! Мяу! Мяу! — завопили брат Жан с Панургом, прикрывшись салфетками и делая вид, что они вытирают слезы.

В это время девицы снова подали вина и принесли вазы с вареньем. Пир понемногу оживился, и только один Гоменац все еще вытирал платком свои пьяные слезы.

После обеда мы простились с Гоменацем и обещали ему поехать в Рим, попросить папу, чтобы он скорее посетил своих поклонников. Затем Пантагрюэль щедро одарил девиц подарками и возвратился на свой корабль.

Глава 21. О том, как Пантагрюэль услышал в открытом море разные оттаявшие слова

Мы плыли по открытому морю и весело болтали друг с другом. Вдруг Пантагрюэль поднялся на ноги и оглянулся вокруг.

— Товарищи, вы ничего не слышите? — спросил он. — Мне показалось, что в воздухе разговаривают несколько человек. Однако я никого не вижу. Послушайте-ка.

Мы стали прислушиваться. Чтобы лучше слышать, мы приложили, к ушам ладони. Но никаких голосов не было слышно.

Пантагрюэль, однако, твердил, что он слышит в воздухе мужские и женские голоса. Наконец и нам показалось, что мы что-то слышим. Или, может быть, это у нас в ушах зазвенело?

Но чем больше мы прислушивались, тем ясней начинали различать какие-то голоса. Наконец мы стали разбирать отдельные слова и ржание лошадей.

Мы перепугались, и не без причины: вокруг нас никого не было, мы были одни в открытом море, и, тем не менее, рядом с нами говорили какие-то невидимые люди, какие — мы этого не знали.

— Чорт возьми — закричал Панург. — Смеются над нами, что ли? Мы попали в засаду! Брат Жан, где ты, дружище? Стань рядом со мной, прошу тебя. Где у тебя меч? Посмотри, легко ли он вынимается из ножен? Да он весь у тебя заржавел! Мы пропали. Слышите, как палят из пушек? Бежим отсюда! Я говорю это не из страха. Я ничего не боюсь, кроме опасности. Бежим отсюда скорее! Штурман, поворачивай корабль, мерзавец! Нам все равно с ними не справиться. Их вдесятеро больше нас. Кроме того, они тут у себя дома, а мы не знаем местности. Они перебьют нас. Бежим отсюда! По крайней мере, отплывем отсюда подальше.

— Кто это там толкует о бегстве? — сказал Пантагрюэль. — Посмотрим сначала, что это за люди? А вдруг они — наши. Однако я никого не различаю, хотя вижу за сто миль вокруг! Уж не замерзшие ли это слова?

— Что это такое? — спросил Эпидемон.

— Говорят, что в некоторых холодных странах слова замерзают в воздухе — сказал Пантагрюэль. — Об этом я читал у одного древнего мудреца. Здесь, может быть, как раз то самое место, где эти слова оттаивают.