Гарь

— К восстанию в городе Папоротников и Цапель, конечно же. На которое мы должны отправиться.

— А оно что, уже скоро? Княжич говорил, что время есть.

— Время есть, но готовиться надо.

— А. Хорошо. Что мне делать?

Тут растерялась уже Лина. Царапнула ногтями столешницу.

— Ты…умеешь сражаться?

— Кулаками побить врага м-могу! — Мая продемонстрировала оружие. — М-согу в него снежком кинуть. У меня М-мина, моя сестра, на мечах дерётся. Вот вам к ней, если хотите сражения. Я больше по хозяйственной части. Ну, и по рукопашному бою. Когда ваш дядя прикажет — м-мы выступим и всё продемонстрируем.

— А если я прикажу?

— Ну конечно. Конечно! — как-то очень по-быстрому ответила Мая. — И вы, только скажите, сразу пойдём, сразу. Это всё, что вы хотели, княжна? Я могу возвращаться к танцам?

— Да.

Мая вскочила и помчалась в толпу, весело улюлюкая. Схватила какого-то парня под руки, закружила в танце.

Лина обнаружила, что снова грызёт ногти, и тут же одёрнула руку. Это была ужасная привычка, и она постоянно пыталась от неё избавиться, то намазывая на пальцы горчицу, то надевая перчатки, но всё бестолку: раз за разом пагубная повадка возвращалась.

Попыталась выпить ещё вина, но отодвинула чашу — слишком сильный вкус.

Ольха сидела по правую руку. Глядела по-собачьи, ожидая приказа, а может, вовсе ни на что не рассчитывая.

— Они же вообще не хотят никакого восстания, так? — спросила Лина тихо.

— Ну что ты, княжич и Алех…

— Я не про дядю говорю, а про них. Про всех, кто живёт в этом тереме. Они просто живут здесь, в тепле, под надёжной крышей и надеятся, что не будет никаких походов и перемен. И им ни я не нужна, ни дядя, ни революция, им вполне достаточно вот так танцевать по вечерам и делать вид, что им дорога идея. Они, — Лина скривилась, — паразиты.

— Ну зачем ты так про них, твои люди.

— Мои? Ты думаешь? Эй! Господин! Видишь, он меня даже не слышит!

— Потому что музыка играет.

— Ну так приведи его!

Ольха метнулась и тут же притащила за собой мужчину трёх декад отроду с рыжей бородой.

— О моя княжна! Как вы…

Михалина прервала его.

— Ты готов выступать? Готов сражаться за свободу города Папоротников и Цапель? Готов идти за мной?

— Ну да, готов, конечно.

— А ты готов сказать это менее равнодушным тоном?

— Что….

— Пошёл прочь.

Мужчина тут же исчез — как и не бывало. Ольха глянула на княжну с укором.

— Госпожа, ну что ты так. Они веселиться пришли, а ты на них столько вопросов обрушиваешь.

— Ольха, они живут в этом доме потому, что дали моему дяде слово, что пойдут за ним на войну.

— И они пойдут, но ты от каждого человека требуешь столько же, сколько от Алеха. Алех — один из сотен, не у каждого есть такой огонь.

— А у тебя он есть?

— Нет. Я здесь для тебя, княжна. Я никогда не была в городе Папоротников и Цветов и поэтому не могу сражаться за него. Но я хочу помочь тебе, и это мой небольшой вклад в ваше восстание.

Впервые за вечер Лина улыбнулась. Быстро, украдкой, но всё же.

Раздался звон. Рёв толпы.

— Разбили чашку, — вздохнула Ольха. — Болваны, будто бы не знают, что за новыми нужно до самых Здравичей ехать!

Лина снова прикусила ноготь и тут же шлёпнула по руке. Вот оно. Вот мечта её дяди о революции. Побывал бы он на одном из таких вечеров — тут же бы понял, что разбитая чашка и пролитое вино волнуют людей больше, чем тирания и угнетение в далёком городе туманов.

Дверь разверзлась, из темноты коридора выпрыгнул Никита. Покрутил головой, увидел Лину.

— Княжна, княжна, там того, это…

Красноречие дружинника слегка раздражало.

— Что ты имеешь в виду?

— Можете своего дядю позвать? А то там ситуация, а я не смею…

— Какая ситуация? Про что ты говоришь?

Она встала, чтобы лучше слышать мужчину. Он, красный, нависал над ней, пыхтя и поправляя куртку.

— Да не то, чтоб ситуация. Просто новенькие пришли, а надо же княжичу Агатошу доложить, а он на совете, сказал — не беспокоить, ну я-то и не беспокою, но и пустить их без приказа не могу, а они что, на пороге стоят, мёрзнут, там вон метель какая, аж жалко.

Девушка обернулась на толпу.

— И не надо его волновать. Не надо. Я сама посмотрю, кто пришёл и приму решение.

Никита потоптался пару секунд на месте, обдумывая вариант, но Лина не дала ему свободы выбора — просто направилась к выходу.

Конечно, дядя потом может ругаться сколько хочет, но он же достаточно доверяет ей, чтобы понять, что недоброжелателей она не пустит? Уж она-то отличит убийц от простых людей, которые захотят примкнуть к ним. Зато покажет дяде (и Алеху, конечно же), что тоже способна принимать решения.

На пороге, дрожа под порывами ветра, стояли две женщины. Они были укутаны в шремы и прочие тряпки, одна держала за руку небольшой кулёк на ножках: видимо, ребёнка.

Увидев их, Лина сразу же, чуть было, не пригласила их внутрь, но тут же одёрнула себя — никакой жалости к незнакомцам! Пусть хотя бы представятся.

Гордо подняв голову и, стараясь не обращать внимания на холод, сказала:

— Я — Михалина, княжна города Папоротников и Цапель. Кто вы и зачем пришли в мой терем?