Гарь

Михалина бродила по коридорам. Вообще-то она хотела выбраться на улицу, но под вечер налетела колючая ледяная пурга и пришлось остаться в тереме. Чтение ей уже надоело, вышивка тем более, дядя и Алех засели на очередном бессмысленном и бесплодном совещании, и только Ольха таскалась за ней по пятам, предлагая то в нарды сыграть, то платок зашить.

На пятом отказе от увлекательного штопанья штор, Лина сама сказала:

— Нет, пойдём лучше к дружине. Может, у них там повеселее.

Служанка расцвела.

— Пойдём! Конечно, пойдём! Я уж не предлагала: думала, ты откажешь.

— Не откажу. Всяко лучше, чем ещё один вечер провести у лучины.

Подруга принялась энергично перебирать платья, штаны и рубахи Михалины, предлагая то ту, то другую тяпку на выход. В штанах княжне не особо нравилось ходить, а любимые цвета не отличались яркостью, поэтому она выбрала тёмно-синее платье из тяжёлого бархата и чёрную накидку сверху. Подушилась восковыми духами с ароматом розы, прикусила губы, чтобы придать им алый оттенок, подвела углём глаза и, поглядевшись в мутное от старости зеркало, осталась довольна. Последним элементом надела на шею ажурную бархотку.

— Замечательно! — вставила Ольха. — Великолепно!

Сама она переодеваться не стала, так и осталась в льняной юбке с широким поясом и белой рубахе, разве что пригладила светлые волосы, заколов чёлку.

Ветер озорно постучал в окна, но он так шутил уже целый вечер, и потому никто не обратил внимания.

— Где сейчас все? — Лина ещё раз критично оглядела себя.

— Небось, в зале. Пьют горячее вино и поют песни.

— Они каждый вечер поют песни. Неужели им не надоедает?

— Песни не могут наскучить, княжна!

Они прошли вдоль тусклых светильников, спустились по лестнице. Там Лина тайком погладила чучело куницы, стоящей на повороте. Свернули, направились в залу, где был слышен привычный гомон людских голосов. Когда тяжёлая дверь открылась, гомон усилился до невозможности, бил по ушам, сбивал с ног, но пьянил — лихо звал присоединиться к веселию.

При свете факелов люди чокались, веселились и пели. Щёки их уже налились алым, а глаза ярко блестели.

Лина села на своё привычное место. Никто не обратил на неё внимания.

Ольха примостилась под боком, замерла на секунду и, ойкнув, убежала в толпу, крикнув: “сейчас вернусь”.

Михалина поискала в толпе Алеха, хотя прекрасно знала, что он на собрании, но… ну а вдруг? Кроме Алеха и приближённых она почти никого не знала. Вот, две девушки в углу — семейная пара — приносили ей иногда свежее молоко и пекли оладьи с мёдом. Вот мужчина стоит, приосанившись, кого-то ждёт. Он, кажется, ехал с ней рядом во время походов, у него олень ещё такой, рыженький… Вот пожилая женщина по имени Рогла, которая учила вышиванию.

Смутно знакомые лица — не враждебные, но недостаточно знакомые, чтобы подойти и начать о чём-то общаться. Конечно, она могла приказать, но разве нужен ей такой разговор?

А ведь только осенью она самонадеянно думала, что может играть этими людьми, как пешками! Ха! Единственное, за что стоит благодарить Стевана — что открыл ей глаза.

Несколько минут сидела, тоскливо наблюдая за толпой, пока один из танцующих — худосочный юноша, рано начавший лысеть — не упал за её стол. Побарахтался немного, как карп на суше, поднялся на колени и уставился на княжну.

— Ба! — голос его вилял. — Да никак сама княжна Михалина присоединилась к нам, как честь, какая честь, какая….

Не договорив, он уткнулся лбом в стол. К нему подбежал второй человек, коренастый, с кабаньим лицом, схватил приятеля за плечи и тряхнул.

— Ты что, дурак? Ты как посмел сюда завалиться, как посмел с княжной говорить? А ну пошёл прочь, пьянчуга, а ну проспись. Прошу прощения, княжна. Он совсем себя не контролирует.

— Да всё в порядке, — отозвалась Лина, наблюдая за попытками парня встать. — Он же ничего не сделал.

Подумала, что надо сказать ещё что-нибудь. Умеют же люди вести диалог вот так, встретившись посреди танцев! Но пока думала, люди уже ушли, а Лина снова осталась одна до тех пор, пока не вернулась Ольха с кувшином вина.

— Вот, княжна. Хорошее вино может скрасить томный вечер!

— Не такой уж он и томный, — сказала Лина, наблюдая за шуточным поединком на мётлах.

— Да? Ты просто выглядела так, словно ничего скучнее таких развлечений быть не может.

— Нет, я просто думала… Можешь налить мне вина и позвать человека?

— Вина могу. А человека какого?

— Любого. Хочу провести светскую беседу.

Терпкий напиток приятно согревал нутро. Белёсая голова Ольхи исчезла в толпе и тут же явилась вновь: служанка вела за собой чернявую девчушку, одетую в узкие штаны и тунику.

Девушка подбежала к княжескому столу, упала на колени перед ним и доверительно глянула Лине прямо в глаза, перегибаясь через столешницу.

— М-моя княжна хотела м-меня видеть?

Голос у неё оказался неожиданно низким.

— Да. Скажи, как тебя зовут.

— М-меня н-не зовут, я сам-ма прихожу! — хохотнула девушка, а затем добавила. — Вообще м-меня зовут М-мая.

Как иронично.

— Скажи, Мая, ты готовишься к восстанию?

— Какому восстанию? — осторожно спросила собеседница.