Гамбит. На сером поле

– Но если изначально это была имитация психического расстройства, и маньячеллой тут и не пахло, – Эванс двигалась, переставляя руки в перчатках по ковру и минуя стекло и лужи крови, будто играла в твистор, – то, что мешает другому психически здоровому человеку сымитировать его действия?

«Шапочка из фольги. Определенно. Сам сделаю», – заключил Ли.

– Обычно все намного проще, – оборвал ее Лиам. Ларссон знал, что убийцы люди не сложные. Маньяки – так вообще узкоспециализированный вид убийц. Пойми, что им нужно, и они у тебя в руках.

– Мда? – скептически переспросила она. – Разве что-то связанное с фамилией Ронье попадает под категорию «обычно»? – будничным тоном напомнила Эванс, двигаясь вперед между осколков. – По статистике множественное нанесение колото-резанных – женский способ убийства, – уроки в школе Салли не прошли мимо. – Но что, если кто-то намеренно пытается нас убедить в том, что убийца женщина? – почти столкнувшись с ней лбами, Ли поднял на нее взгляд.

«Да как она вообще живет в этом мире?» – недоумевал Лиам. Для нее купить кофе вопрос с таким подтекстом, что Хемингуэй позавидует. «Что происходит в этой странной голове?» – с любопытством отметил он. Для нее простой вопрос всегда имеет множество ответов различной сложности, и что странное, чаще всего она оказывается права. Ее недоверчивость и подозрительность доходят до крайности, до абсурда, цепляются за каждую мелочь и вытаскивают из омута с чертями новый уровень проблем. «Может оно и к лучшему», – подумал Лиам. Как не крути, а Эванс ищейка. Не стал бы Салли выделять ее среди остальной серой массы, не будь оно правдой. И все вроде бы логично: Кельт полагался на силу и лидерские качества, Норзер на скорость, дисциплинированность и обоюдоострое перо, вместо которого у Костлявой оставался ее ум, которым она дорого заплатила, лишившись социальности. Ларссон не мог ее в этом винить, он сам не раз расплачивался той же валютой, чтобы вдохнуть жизнь в свое Альтер-эго.

– По статистике, – Эванс опять апеллировала к голым фактам, – маньяками являются белые мужчины за двадцать и далее, – и явно имея иные соображения на счет убийцы, не хотела ими делиться.

– Если это маньяк, – поправил ее Лиам, оперируя ее же рассуждениями.

– Нужно просчитывать все варианты, а не зацикливаться на одном, – не замечая подтекста в собственных словах, настаивала Эванс.

«Кто бы говорил», – внутренне скривился Ларссон, когда паранойя помахала ему рукой в приветствие. Зацикливаться на одном варианте – точнейшее определение в выборе пары для Эванс, у которой из вариантов и были разве что покойный Мастерс и человек без имени для облегчения эмоциональной нагрузки. Вот она – расплата за ум ищейки. Одиночество и постоянная жажда искать ответы, а еще лучше – вопросы.

– У тебя есть соображения на этот счет? – не акцентируя внимания на ее колком ответе, уточнил Лиам, минуя крупные осколки, чтобы не вдавить их в ковер коленом.

– Есть, – Эванс не стала юлить, – но без доказательной базы, не смогу их озвучить, прости, – совершенно серьезно ответила девушка, не хитря и не увиливая. – Ты имеешь обыкновение рубить с плеча, ну или бросать с балкона, я так никогда не рискую, – не очень деликатно ушла она от ответа.

– Если убийца женщина, есть подозреваемые? – уточнил Ли, ни капельки не обижаясь на ее замечание, ведь что правда – то правда.

– Да, хитро улыбнулась она, глядя прямо в глаза. – Я! – и ее улыбка стала шире.

Не оценив проявленной радости, Лиам сразу же отмел этот вариант:

– Салли дал тебе алиби, – приблизился он к ней на расстояние вздоха, провоцируя и вынуждая отстраниться, сбежать, как заставляла делать его она.

– Какой он щедрый, – она не отстранялась, и провокация теперь уже исходила от нее самой.

«Блеф в ответ на блеф», – решил бы он, если бы блефа здесь было чуть больше правды. Почти касаясь ее губ, и чувствуя знакомый циановый аромат, пробивавшийся сквозь запах смерти, Лиам напомнил Эванс о ней:

– Ты понимаешь, что у нас над головами труп, – он ждал, что она смутиться.

– Это Бун О’Брайен, он был той еще задницей, – а Эванс никак не хотела отступать и сдавать позиции. Полуволк в овечьей шкуре. Глупо ожидать иного исхода.

– Ты больная на всю голову, Эванс, – ответил он и хотел добавить: «Но не больше, чем я сам».

– А ты не знаешь, когда промолчать, – еще ближе, почти касаясь его губ своими, она не уступала ему и дюйма отвоеванного пространства гостиничного номера.

– Это заразно, – он не знал пойти дальше или отступить, двинувшись вперед по хрустящим под перчатками осколкам, разбросанным на полу.

В темно-зеленом море его глаз бушевал шторм, достигший десяти баллов. Волны в нем то, поднимались почти до грозовых небес, то оголяли дно и грозили перерасти в цунами, обрушившееся на базальтовые скалы с разрушительной силой. Инфантильный раздолбай  в его голове едва ли не бился в истерике от бессилия, зацикленный невротик же ликовал и праздновал победу, а паранойя выбрасывала купоны на сезонные скидки на галоперидол.

– Как и мое сумасшествие, – оправдывала она его нежелание отстраниться.