Гамбит. На сером поле

«Ошибаешься, Форман», – подумал он, кусая пересохшие губы. «Я видел все», – хотелось бы сказать ему. «Больше, чем кто-либо», – и на секунду потеряв бдительность, придвинулся ближе к ее шее, глубоко втянув носом воздух. Даже через шарф он почувствовал тягучий аромат черной ванили, заставлявший ноги подкашиваться. Чуть задев шарфом ее ключицу, Эванс проследил носом по ее открытой шее, касаясь мягкой материей кожи девушки в том месте, где бился пульс, и вдыхал родной запах. Дышал им так глубоко, как вдыхают воздух глубоководные ныряльщики, всплывшие на поверхность. Он не прикасался к ней, а значит, не нарушал правил заведения, хоть за тройную оплату мог многое себе позволить, если бы сама Форман была бы не против. Он знал, что она будет против, сколько бы ей не заплатили, и коснулся носом пульсирующего участка под кожей через тонкий шарф – единственное прикосновение с его стороны, которое не могло получить от нее порицания.

Девушка напряглась от странного поведения клиента, но поскольку он держал руки при себе и лишнего себе не позволял, не стала жать на тревожную кнопку, все еще продолжая шоу, которое, во что бы то ни было, должно было продолжаться. Легонько толкнув мужчину в грудь обеими руками, Форман заставила его откинуться на спинку дивана и не мешать ей работать, мягко намекая, что он вот-вот перейдет черту. Она только игриво улыбнулась, но в глазах ее прослеживалось беспокойство и настороженность.

– Простите, – голос предал его, тяжелым свинцовым молотом ударив по стенам VIP-комнаты, отражаясь от них и пробирая до нутра.

– Ничего, – боязливо поежилась девушка и, встав на ноги и выпрямившись во весь рост, увеличила дистанцию. От ее примирительного ответа невидимый хлыст в ее голосе со свистом рассек воздух и щелкнул где-то над головой Эванса, предупреждая на будущее, что с Черри Форман такие номера не проходят.

Ее потрясающая пластика на миг заставили Ашера отбросить все самокопания и засмотреться на красоту зрелища, представшего его глазам, и за которое он щедро заплатил. Не деньгами – жизнью. Бесспорно, это стоило тройной оплаты, да что уж там, это стоило каждого его вздоха и удара сердца, каждой прожитой минуты, лишь бы смотреть на нее полураздетую в приглушенном красноватом свете комнаты, как раньше в свете стоп-сигналов от окружавших их машин в салоне отцовской Импалы. Форман извернувшись под невообразимым углом, сделала поворот и одним плавным и одновременно стремительным движением приземлилась коленом на сиденье дивана точно между широко расставленных ног мужчины, опять придвигаясь ближе и опираясь руками о спинку дивана по обе стороны от его головы. Легкие Эванса заполнил исходивший от нее аромат, и он не мог им надышаться. Кожа девушки покрылась испариной от интенсивных движений и духоты замкнутого пространства. Глубоко дыша, она оказалась прямо над ним, зажимая его голову в тиски изящных рук. Любой другой клиент опустил бы взгляд и смотрел бы на ее грудь, упиравшуюся ему в подбородок, но только не он. Ашер смотрел ей в лицо и не мог отвести взгляда, впитывая в себя родные черты.

Перенося весь свой вес на руки и ногу, стоявшую на полу и плотно прижатую голенью к голени клиента, Форман оторвала колено второй ноги от сиденья дивана и двинулась им выше, точно упираясь мужчине в пах. Она надавливала ровно так, как следовало, ни достаточно слабо, чтобы давление казалось незначительным, ни слишком сильно, чтобы клиент не почувствовал дискомфорт.

«Черт», – мысленно выругался он, и закусил губу не в силах унять сладкую дрожь, пробегавшую вдоль позвоночника и волнами расходившуюся от ее колена. Удовольствие стало нестерпимым, превратившись для него скорее в пытку. Крепко зажмурившись, Ашер постарался из последних сил взять себя в руки, и не открывал глаз, даже когда женская ножка между ног едва не заставила его застонать, как подростка-малолетку, и двинуться ей навстречу в поисках более тесного контакта. Прижаться к ней, чтобы, наконец, забиться в судорогах нахлынувшего удовольствия, и успокоиться, умирая под палящим солнцем среди бескрайних песков вдали от той, что сейчас рядом. Только не так. Этого он пережить не сможет. Не сдержись он сейчас, и она точно заглянет под овечью шкуру, увидев под ней полуволка, скулившего у ее ног.

Горячие слезы выступили под плотно сжатыми веками и жгли кожу ровно так же, как возбуждение, зажатое коленом Черри, жгло в паху. Если молчание золото, то терпение – добродетель. По части взрыва эмоций спец Черри Форман, но в умении терпеть и ждать – нет равных ему. Огненный лед и холодное пламя, иначе их двоих не описать. И Ашер сдерживается, успокоив себя одной только мыслью, что скоро все закончится. На пустыню опустится ночь, и палящее солнце исчезнет, уступив место жуткому холоду и вою песка в сухом и колючем ветре. Полуволк опять окажется заперт в клетке со свинцовыми прутьями и будет тихо подвывать по ночам огромной Луне над горизонтом и звону песка, представляя, что слышит зов своих сородичей вдалеке.