Гамбит. На сером поле

– Который наполовину полон и наполовину пуст? – Ларссон перебирал в уме возможные рассуждения подруги и прикидывал, куда она поведет его страдавшую от похмелья логику.

– Там только вода, как на планете Миллер, – бросила она рассуждения через кротовью нору, и у Лиама заломило в затылке от резкого перемещения мысли в иную вселенную.

– Эм? – растерялся молодой человек, ни на дюйм не приблизившись к ответу.

– Так далеко мы еще не заходили, Ли! – немного раздосадовалась Эванс, что ее очень тонкая сатира пролетела мимо невыспашегося друга.

– А, понял, – Лиам еще плохо соображал, и вначале подтвердил, что понял, а потом уже и, в правду, понял. – Это из-за… – в силу деликатности обстоятельств предположений озвучить он тоже не смог. В отличие от Мии, Ларссон не умел с такой легкостью обходить острые углы. По крайней мере, в его семейных ценностях уважение к чувствам других людей точно не входило.

– Именно, сообразительный, ты мой. Вот тебе конфетка, – Эванс, наконец, оторвала голову от кровати и снова взяла аспирин с тумбочки, чтобы бросить им в Ларссона, да посильнее, и пузырек отскочил от белобрысой головы, упав на пол.

– Может, попробуешь еще раз? – его стандартный ответ в случаях рассказа об ее неудачах в попытках выстроить с кем-то нормальные человеческие взаимоотношения.

– Я один раз попробовала. Мне не понравилось, – усмехнулась Эванс, и Лиам засмеялся вместе с ней, откинулся на матрац, рассматривая облупившийся потолок.

– Поэтому сын у тебя только один? – зная, что ответ положительный, Ларссон не смог не продолжить избитую шутку, отдавая дань традициям общения с подругой.

– Дебил, – горько усмехнулась она, треснув его коленом по бедру Лиама, но ни капельки на него не обижаясь.

– Есть немного, – в этот раз он не отрицал, а лишь потирал заслуженно ушибленное место.

– Ли, – отстраненно спросила Эванс, вглядываясь в трещины в потолке. – Я недостаточно красивая? – от этого вопроса Ларссону показалось, что потолок рухнул на него и придавил.

– Что?! – возмутился он самому факту возникновения подобного вопроса. – Ты мать Ника Ларссона, это ли тебе не ответ, а? – Ли слишком резко оторвал голову от матраца, и в ушах зазвенело, но его протеста это не уняло ни капли. – Да кто тебе вообще посмел сказать такое! – негодовал молодой человек, и вдруг понял, кто именно стал причиной сомнений подруги в ее привлекательности. – Я набью ему рожу, – вызвался он, озлобившись, и раздувая ноздри.

Очевидно, что заранее провальная попытка не уменьшала намерений Лиама.

– Точно набью! – топнул молодой человек ногой в подтверждение своих слов, а Эванс только истерично захохотала.

Сложно было сдержаться, представляя, как Лиам пытается выставить брату счет, защищая честь подруги. Это, конечно, определенно была одна из самых бесперспективных затей Ларссона, и одновременно самая милая, какую только помнила Эванс.

– Я думала, твоя физиономия тебе дорога, – сквозь смех она посмотрела на насупившегося друга, хмурившего брови и сжимавшего кулаки.

Лиам исподлобья смотрел на нее, чем очень напомнил Николаса в минуты детских обид с его недоверчиво-неодобрительным взглядом в сторону матери. Эванс больше по привычке, чем за необходимостью пригладила волосы друга, торчавшие в разные стороны. Ларссон ничуть не сопротивлялся вымещению на себе скопившихся у Эванс материнских чувств и не возражал против постоянных зачесываний волос, поправлений одежды и нередкого «не сутулься». Все же, как ни крути, а они семья, пусть и не совсем обычная. И защищать «свое» от посягательств точно входило в понятие семейных ценностей Ларссонов.

– Не дороже моей семьи, – пробубнил он, недовольно сопя, все еще напоминая взъерошенного и потревоженного воробья на холоде.

При упоминании кристально-чистой фамильной чести потомков викингов, Эванс отдернула руки от друга, будто боясь уколоться о невидимые штыки, выставленные вокруг неприкосновенных небожителей.

– Уверена, твой отец это оценит, Ли, – холодно ответила Эванс, силясь не наступить на фамильную гордость Ларссонов, но все же почувствовала укол обиды.

– Ой, да хер бы с ним, – едко выплюнул Лиам, и опять факт, не поспоришь.

Ларссон отмахнулся от своей родословной, будто упоминание его собственной семьи было для него чем-то малоприятным. И судя по выражению его лица, так оно и было. Хотя, возможно, виной кислой мины на его лице была невыносимая головная боль и отравление продуктами распада алкоголя, литрами выпитого накануне.

– Ми, – к ней последовало странное обращение, которое Лиам использовал в редких случаях. Точнее, в случаях, когда ему что-то было очень нужно от нее. – Я тут подумал, – обняв Эванс за плечи одной рукой, Ларссон притянул девушку к себе и положил подбородок ей на голову. – Может ну их всех нахер, а? – собственно, весьма заманчивое предложение, и Эванс прислушалась.

– Ты драки хочешь избежать или напиться? – уточнила она. – В любом случае, я «за»! – заранее согласилась она. Лично ее устраивал любой вариант, но Эванс не знала, какой именно выбрал друг.